Вторая невеста

Хрустальный труп в покровах тишины,

Алмаз ночей, владычица зачатий,

Царица вод, любовница волны!

Как страстный вопль в бесстрастности эфира…

Ты крик тоски, застывший глыбой льда,

Ты мертвый лик отвергнутого мира!

Он замолчал и молчал целую минуту. Потом выдохнул восхищенно:

– Как сказал, а? Какие слова нашел! Мороз по коже!

Ему никто не ответил.

Потом Леша заявил, что сию минуту умыкает их на пешеходный мостик через реку, оттуда «сумасшедший вид на луну», и вообще, он никуда их не отпустит. Если ему не повезло в «Сове», где отменили концерт Стеллы, заболела, говорят, то хоть на луну посмотрит в хорошей понимающей компании.

Федор видел, как судорожно сглотнула Майя, и поспешил налить ей воды. А Леша уже подробно рассказал, что пишет биографию этого уникального явления природы под названием «Стелла». О котором ничего не известно, ходят слухи, что это подкидыш, воспитан неизвестно кем, возможно, волками или ведьмами, музыке никогда не учился, дар от… Тут Леша запнулся.

– Не то от Бога, не то от дьявола!

Но он, Леша Добродеев, докопается!

Майя сидела с опущенными глазами, вцепившись пальцами в край стола. Федор прикидывал, как заставить журналиста заткнуться, и пришел к выводу, что добиться этого можно только физическим устранением последнего…

На пешеходном мосту молча стояли люди и смотрели на луну. Желтый шар висел над серебряной речной гладью во всем своем победительном великолепии. Это было время русалок, которые чуть слышно плескались под мостом. В воздухе маревом плыл тонкий комариный писк их пения. Леша не выдержал и громогласно отметился стихами, простирая вдаль правую руку и косясь на Майю.

Стань у окна, убей луну соседством,

Она и так от зависти больна,

Что ты ее затмила белизною! [4]

…Они расстались около часа ночи. Майя едва держалась на ногах, и Федор сказал, что им пора. Леша тонко улыбнулся и пожелал спокойной ночи. На лице его обозначилось интеллектуальное усилие – видно было, что он ищет подходящие случаю стихи или, на худой конец, цитату, но, так ничего и не найдя, он усадил их в такси и сообщил, что, к сожалению, ему нужно домой, а то бы он… о-го-го! Были и мы рысаками!

Дверца захлопнулась, отсекая неугомонного журналиста, и они наконец остались одни.

Майя прижалась к Федору, и он, помедлив, обнял ее.

Они молчали всю дорогу. Федор чувствовал у себя на шее теплое дыхание Майи. Ему казалось, что она уснула. У дома он выбрался из машины первым, помог выйти ей и стал было прощаться. Но Майя, удерживая его руку, сказала умоляюще:

– Нет, Федор, нет, останьтесь! Мне жутко одной, все спят, дом почти пустой. Идрии не добудишься… в случае чего.

Федор не понял, что она имеет в виду.

Машина, мигнув красными огоньками, развернулась и уехала.