Вторая попытка

– Тогда я сдаюсь: отказываюсь догадываться, почему этот парнишка с автоматом на «ты», – признал свое поражение новорожденный. – Может, вы, Авенир Аршавирович, что-нибудь более правдоподобное предложите?

Авенир Аршавирович закурил и задумался: не столько по теме вопроса, сколько о щекотливости своего положения. Ни в какие метемпсихозы с реинкарнациями он, конечно, не верил, равно как и в Высшую Разумную Силу, поскольку, будучи дипломированным историком, прекрасно знал, что если эта сила и существует, то никоим образом на людей не влияет, ибо разума в деяниях человеческих, – что в прошлых, что в нынешних, – кот наплакал. В чем-чем, а в этом старик Эпикур был прав: богам до нас нет никакого дела… В то же время, как человек не лишенный эстетической жилки, Авенир Аршавирович не мог отрицать присутствия в человеческом историческом бытии чего-то иррационального, не поддающегося ни определению, ни учету иными средствами, кроме поэтических. «Природа – сфинкс», – вспомнилось ему глубокое тютчевское обобщение. Человек – сфинкс в кубе, – подумалось ему.

– Да что тут думать! – воскликнул вдруг парторг, решив положить конец двусмысленной дискуссии, перешедшей в тревожное молчание. – По книжкам научился. Он ведь только и знает, что книжки читать…

– Теперь тебя на ерунду потянуло, Самсон? – с военной прямотой осведомился Крапов. – Сам же говорил, что руки у него из одного места растут. Как же он при таких руках мог выучиться по книжкам с автоматом, как с родной ширинкой обращаться?

– Родной ширинкой, – усмехнулся Арвестян.

– Но если бы только автомат! – тяжко вздохнул подполковник.

– Неужели что-то еще сверхсекретное выдал? – живо откликнулся на вздох новорожденный.

– Еще как выдал! Вот вы знаете, какой новейший танк принят у нас давеча на вооружение и где он производится? А Брамфи знает. Предлагал даже боевые характеристики привести. Еле открестился!

– Полагаю, лучше всего спросить обо всём этом у его отца, – нашелся наконец Авенир Аршавирович с ответом.

– [76], – обрадовался Самсон Меграбович соломонову решению историка. – Я его рабочий номер узнаю, а ты, Крапов, позвонишь и спросишь. [77]?

– Ничего не егав[78], – запротестовал военрук. – Вот еще! Стану я к незнакомому человеку с глупостями приставать!

– Хороши глупости! – удивился новорожденный. – Четыре взрослых мужика сидят, мозги напрягают, и ни хрена придумать не могут…

– Ну не можем, и ладно. Черт с ним, – устало махнул рукой подполковник.

– Анатолий Карпович в чем-то прав, – вступился за военрука историк. – Ну, позвонит он его отцу и спросит: не вы ли научили вашего сына профессиональному обращению со стрелковым оружием? Не от вас ли он узнал о новых секретных разработках автомата Калашникова и новейшем танке, составляющих на данный момент государственную и военную тайну?

– М-да, – просветлел вдруг внешностью Самсон Меграбович. – По книжкам этого не узнаешь. Нету исчо таких книг, правда, Крапов?

– Вот именно! А я о чем толкую! Так что сам его отцу и звони. Ты парторг, он тоже коммунист. Разберетесь по партийному…

– И позвоню, – сказал парторг, – но не только… – и умолк, не договорив. А мог бы и не умолкать. Все и так всё поняли. Поняли, что позвонит. Поняли, что не отцу Брамфатурова. А некоторые, например, Авенир Аршавирович, даже поняли, что звонком товарищ Арвестян не ограничится, что без письменного сигнала дело не обойдется. И правильно сделает, что не ограничится, – с его точки зрения, конечно. Потому что если не позвонит и не напишет, то об этом все равно где надо узнают: и что не позвонил, и что не написал, и что партийным долгом и государственными интересами в неизвестных целях пренебрег. Да, действительно, в какой еще стране так вольно дышится человеку? Ясное дело – ни в какой. Почти. В Китае, наверное, дышится еще вольнее, хотя он и не так широк, как наша Совдепия…

– Кстати, о мозгах, – встрепенулся физрук. – Я тут краем уха слышал, что этот вундеркинд якобы еще и телепат. Будто бы мысли на уроке биологии читал на заказ… Может быть, в этом все дело?

– Только этого нам не доставало! – вырвалось у историка.

– Из моих мыслей о модификациях новейшего автомата он узнать не мог, я сам их не знаю, – усмехнулся подполковник Крапов.

– Где слышал? От кого? От Вилены Акоповны? – взял след парторг.

– Не помню, – беспечно отмахнулся физрук. – Скорее всего, в буфете на большой перемене…

– Школьники болтали? Из девятого «а»? – гнул свое партийный организатор.

– Нет, буфетчица с посудомойкой сплетничали… И вообще, хватит об этом супермене! Все-таки сегодня у меня день рождения, а не у Брамфатурова, – положил конец дискуссии физрук, и, затушив сигару, полез под стол за следующей бутылкой коньяка.

– Прошу прощения, но я – пас, у меня еще урок, – собрал волю в кулак Авенир Аршавирович. – И не у кого-нибудь, а в девятом «а»!