Вторая Пуническая война

Марцелл готовил войско к битве, когда ему доложили, что из вражеского лагеря прибыло десять нумидийских всадников и спрашивают консула. Полководец удивился, но от встречи не стал отказываться. И как оказалось не зря. Нумидийцы поведали командующему о том, что в их рядах произошел мятеж, после чего три сотни кавалеристов ушли в Гераклею, а следом за ними отправился и Муттин. Приведет он их обратно или нет, знают одни только боги, но их товарищи, которые в данный момент остались в лагере, воевать не хотят. И всё потому, что карфагенянин Ганнон пренебрег советами Муттина и хочет вступить в битву с римлянами. А без их командира нумидийцы в бой не пойдут, они не доверяют Ганнону и Эпикиду, которые приведут армию к гибели. Поэтому пусть римляне атакуют, нумидийская кавалерия в битве участия принимать не станет, хотя и будет присутствовать на поле боя. Сказав всё это, посланцы удалились, оставив Марцелла пребывать в глубоком раздумье.

Марк Клавдий знал, что нумидийцам ничего не стоит его обмануть, поскольку этот народ ради денег и собственной выгоды может предать кого угодно. Тем не менее предложение было очень заманчивым, и полководец решил рискнуть. Но первое, что сделал Марцелл, это распространил среди воинов слух о том, что в предстоящей битве нумидийская конница сражаться не будет. Он знал, насколько его легионеры боятся этих неуловимых всадников, и поэтому решил таким способом перед битвой поднять их боевой дух. Римляне эту весть встретили одобрительными криками и принялись с восторгом колотить по щитам мечами и копьями. Грохот железа прокатился по равнине и достиг армии Ганнона и Эпикида. Их войска уже переправилась через Гимеру и закончили построение к бою.

Военачальники уже и сами были не рады, что всё это затеяли, поскольку до них дошли слухи о том, что среди нумидийцев опять начались какие-то волнения. Но выбора не оставалось. Прикрыв фланги кавалерией, Ганнон и Эпикид повели войска в атаку, а навстречу им, мерно печатая шаг, пошли римские легионы. Когда оба войска сблизились, гастаты метнули во врагов пилумы, выхватили из ножен мечи и бросились вперед. Навстречу им устремились греки и карфагеняне, армии столкнулись, и началась рукопашная. Через некоторое время Марцелл приказал вывести из сражения гастатов и ввести в бой принципов. Принципы забросали неприятельские ряды копьями, после чего врубились в боевые порядки эллинов и пунийцев, заставив противника попятиться. В этот момент в битву вступили боевые слоны, и римское наступление остановилось. Наступил решающий момент, и Ганнон приказал нумидийской коннице ударить по вражеским флангам. Но всадники продолжали спокойно стоять на своих местах и только весело скалились, слушая заунывные призывы карфагенского полководца. И пока Ганнон срывал голос перед нумидийцами, римляне в центре опрокинули карфагенскую и греческую пехоту. Увидев, что пехотинцы побежали к Гимере, нумидийские всадники поспешно покинули поле боя и разъехались по соседним городам. Разгром был сокрушительный, Ганнон и Эпикид потеряли несколько тысяч воинов и восемь слонов: «Это было последнее сражение, данное Марцеллом в Сицилии. Он победителем вернулся в Сиракузы» (Liv. XXV, 41).

* * *

Марк Клавдий Марцелл выполнил волю сената и народа Рима, взял Сиракузы и разгромил главные силы карфагенян и их союзников на Сицилии. Луций Анней Флор дал очень точную и емкую характеристику действиям римского полководца в этой кампании: «Сицилия была вручена Марцеллу и сопротивлялась недолго: весь остров одолели в одном городе. Колоссальная, еще никому не уступавшая столица Сиракузы в конце концов сдалась, хотя и оборонялась гением Архимеда. Не помогли ей устоять ни три линии стен, ни столько же крепостей, ни отделанная мрамором гавань, ни прославленный источник Аретузы, однако красота спасла побежденный город [от уничтожения]» (I, XXII, 33–34).

8. После победы