Вторая рота

Президент сурово, но по-отечески смотрит с портрета, да так, что рука сама тянется к фуражке. Графики «восп. работы с ЛС» выполнены аккуратным писарским почерком, все проведённые мероприятия помечены ярко-красным, готовящиеся — синим, а несостоявшиеся — жёлтым, но таких совсем мало, да и те почти незаметны в связи с жидкостью тона.

А вот на столе какие-то бумажки. На них что-то про реформу в армии. Это интересно; любознательный лейтенант вчитывается в убористые строки, пробирающие до самого сердца, но тут за спиной скрипит дверь, и в кабинет врывается невысокий подполковник с холёным лицом кабинетного офицера и солидным животиком представительского класса.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — вытянулся в струнку молодой офицер. — Лейтенант Смальков. Вас не было, и я решил зайти подождать…

— Любопытствуете? — настороженно спросил Колобков, косясь на бумажки, которые Смальков всё ещё держал в руках.

— Да, интересно! — попытался улыбнуться Смальков. — Хорошая у вас часть!

— Да… Часть у нас хорошая… Скоро будет лучшая в округе!. Вы же из штаба округа?.

— Никак нет! Из училища, по распределению…

Колобков мгновенно изменился в лице — щёки главного воспитателя части раздулись и побагровели, глаза налились кровью.

Это было почти как в фильмах ужасов про вампиров или червей- мутантов, но лейтенант — не солдат: пять лет в военных структурах — отличная школа для знающего человека. У Смалькова были крепкие нервы.

— Так какого хрена ты у меня тут в кабинете роешься?! — раздражённо заорал Колобков. — А ну марш к командиру части, читатель, понимаешь! Пауло, блин, Хуэлья!

Смальков бросил листки на стол, взял дипломат и быстро отошёл на исходные, лепеча невнятные неуставные извинения. Неуставные, потому что существующими ныне уставами извинения не предусмотрены. Есть надежда, что эту ситуацию изменит армейская реформа.

В канцелярии второй роты выспавшиеся и отдохнувшие после многотрудной поездки Шматко и Зубов обсуждали кандидатов на представление к званию младшего сержанта.

Медведев и Гунько были совершенно правы — именно их кандидатуры стояли на первом месте.

— Ну Медведев, может быть, — задумчиво произнёс Шматко, — а вот насчёт Гунько… я бы ещё покумекал…

— А кто вместо него?

— Ну я вообще-то Соколова думал, ага… А что?

— Не, какой-то он не командный, — ответил Зубов. — Солдат отличный, но вот командирской жилки я в нём не заметил… Мягковат, рассеян бывает… Нет, Николаич, Гунько и Медведев — лучший вариант…

— Тогда Соколову ефрейтора, и ко мне в каптёры! — заявил прапорщик тоном, не терпящим возражений.

— То есть ты его вообще решил прихватизировать, чтобы воин денно и нощно у тебя на учебниках умирал? — ухмыльнулся Зубов. — А лычкой ты его подмаслить хочешь, а, Шматко? Дешёвый трюк…

— При чём здесь это? — обиженно заревел прапор. — Это здесь при чём? Я о роте прежде всего думаю, а из Соколова отличный каптёр получится, он боец аккуратный, бережливый. А сопля не помешает.

Гитлер вон тоже с ефрейторов начинал…

— Не лучший пример, товарищ старший прапорщик, — нахмурился Зубов.

— Согласен, — кивнул Шматко, — однако лычку Соколову повесить надо. Однозначно!

— Ладно, посмотрим, — махнул рукой ротный, и тут на его столе зазвонил телефон.

Ротного срочно вызывал к себе командир части.

На послеобеденном построении Бородин представил личному составу нового лейтенанта. Смальков спокойно стоял возле полковника, уверенно вглядываясь в незнакомые лица своих новых товарищей.

— Лейтенант Смальков будет проходить службу во второй роте!. — раскатисто басил Бородин. — Так что, как говорится, любить и жаловать!. И ещё…

Бородин кивнул Колобкову, и тот «выкатился» вперёд и, важно приосанившись, стал читать по бумажке, чётко вырубая слова из глыбы приказа:

— Приказом командира части За успехи в боевой и политической подготовке! Присвоить звание младшего сержанта следующим рядовым!. Первая рота — Авдеев, Никоненко!. Вторая рота — Медведев, Гунько!. Третья рота — Цвирко и Яраев!.

Кабанов не смог сдержать ехидства, его лицо расплылось в улыбке, и он слегка толкнул счастливых обладателей лычек в бока:

— Дождались-таки… С вас простава…

— Раз-з-зговорчики, — прошипел Шматко, бешено вращая глазами. — Слушайте приказ!

— …А также! За отличную службу! — продолжал тащиться сам от себя Колобок. — Присвоить звание ефрейтора рядовым: Кормильцеву, Егорову, Соколову, Харламову, Щепоткину, Юркову…

— Оп-па, — Кабанов снова не смог сдержать эмоций, — и Соколу сопля прилетела… Сокол, ты у нас что, отличник, что ли? Прорвало начальство, ОРЗ отдыхает…

— Тихо, я сказал, — прошипел прапорщик, но в этот раз голос его звучал несколько умиротворённо. Ему, как и всякому человеку, не могло не нравиться, когда желаемое становилось действительным.

После общего построения Зубов устроил локальный разбор полётов в роте. Прохаживаясь вдоль строя и окидывая проницательным взглядом своих серых глаз шеренгу бойцов, он методично и ясно доводил до их сведения информацию о кадровых перестановках в роте:

— …Тэк! Командиром взвода назначается лейтенант Смальков…