Вторая рота

Стараясь не шуметь, Кабан снял с плеча автомат, осторожно передвинул предохранительную планку на одно деление вниз и клацнул затвором.

Оружие было готово к стрельбе.

Выставив вперёд ствол автомата, Кабан осторожно пошёл на шум, в любую минуту готовый нажать на спусковой крючок.

В караулке зазвонил телефон.

— Начкар капитан Зубов слушает!

— Полковник Бородин. Как дела?

— Всё в порядке, без происшествий, посты усилены. Всё тихо.

— Усильте бдительность. Есть информация, что электрики, которые сегодня ходили по нашим складам, вовсе не те, за кого себя выдавали. Доведи это до караульных.

— Есть, товарищ полковник.

— Всё. Удачи.

Зубов опустил трубку на рычаги и посмотрел на Медведева, который сидел за столом и листал караульный устав.

— Вообще-то, товарищ капитан, устав — книжка нудная, — сказал Медведев, с трудом сдерживая зевок.

— Конечно, это не детектив, — согласился Зубов, — но в отличие от детектива, Медведев, здесь каждая строчка кровью написана. Что называется, проверена практикой.

Снаружи, приглушённый стенами, до них донёсся короткий сухой треск автоматной очереди.

— Ты слышал? — вскочил с места Зубов.

— Так точно, — взволнованно ответил Медведев, — второй пост, кажется…

— Так хера ли ты сидишь? — Зубов отжал сигнальную кнопку и во всё горло заорал: — Караул, в ружьё!

Тревожно заголосила сирена, из спального помещения, один за другим, стали выбегать караульные с оружием. Через тридцать секунд боевая группа уже двигалась ко второму посту.

Кабанов шёл вдоль стены склада, пока не упёрся в тяжёлую створку распахнутой двери. Обойдя её, боец заглянул внутрь склада, где виднелся приглушённый свет ручных фонариков и слышался негромкий шум передвигаемых ящиков.

Свет стал приближаться, и Кабанов отошёл в тень и стал ждать. Со склада вышли два человека, которые тащили в руках длинный деревянный ящик. Оставаясь в тени, Кабан поднял автомат и направил его на злодеев.

— А ну-ка ящик на землю! — грозно скомандовал он. — Быстро!

Злоумышленники застыли как вкопанные, не выпуская ящика из рук.

— Что встали, вашу мать! — ещё громче заорал Кабан. — Ящик на землю, кому сказано!

«Электрики» резко выпустили ящик из рук, и тот с грохотом упал на землю. Кабан заметил, как рука одного из врагов потянулась к висящему у него за спиной автомату.

— А-а-а! — со всей дури заорал Кабан и, подняв ствол автомата повыше, дал короткую очередь над головами воров. — Оружие бросить!

Сами мордой в землю! Перехерачу вас всех, на хрен!

Автомат брякнулся на землю, «электрики» последовали следом за ним. Кабан остановился в нескольких метрах от них и, не опуская оружия, зло сказал:

— Только дёрнетесь, суки, мозги повышибаю!

Дёргаться воры и не собирались.

Послышались тяжёлые шаги множества сапог.

— Соколов, Кабанов, где вы? — послышался голос капитана.

— Сюда, товарищ капитан! — закричал Кабан. — Сокол — у грибка, ему помощь нужна.

«Калаш» приятной тяжестью лежал в руках, от него веяло теплом и запахом пороха. Кабан только сейчас осознал, что это такое — быть солдатом.

Сокол лежал в санчасти. Отравление было неопасным, но врач приказал полежать ему несколько дней.

Ефрейтор лежал в одиночестве и скучал, глазея в белый потолок.

Скрипнула дверь, и в палату вошёл Кабан, сжимая в руках пакет с гостинцами. Сокол заметил, что на погоны приятеля прицеплены новенькие ефрейторские лычки.

— Ну, привет, Сокол, как ты? — Кабан пристроил пакет на тумбочку и уселся на соседнюю койку.

— Нормально, — улыбнулся Сокол. — А чё это у тебя с погонами?

— А, Бородин постарался, — смутился Кабан, — за мужество и героизм… Так что теперь у нас в роте два ефрейтора.

— Слышь, — Сокол наклонился к Кабану и понизил голос, — а твоё мужество, случайно, в кустах не нашли?

Ефрейторы громогласно захохотали. В палату заглянула медсестрица Ирочка и погрозила им пальцем.

Глава 4

В классе казармы младший сержант Медведев преподавал рядовому Нестерову солдатскую премудрость. Медведев решил заняться этим после того, как один раз выяснилось, что Нестеров совершенный «ноль» в общении с себе подобными, то есть солдатами.

Этот пробел в знаниях высокоинтеллектуального солдата следовало заполнить.

Нестеров много знал, умел играть на скрипке, вместе с лейтенантом Смальковым они даже устроили концерт для фортепиано с оркестром в клубе части. Концерт прошёл с большим успехом, после него Нестеров стал «звездой» части, и над его имиджем надо было поработать.

Молодой боец сидел за столом с тетрадкой и тщательно записывал всё, что говорил ему младший сержант.

— …Дальше. Увал — увольнение в город. Пиши…

— Товарищ младший сержант… Но можно же обойтись обычным русским языком. Сказать «увольнение в город»… Зачем так усложнять?

— Усложнять? — усмехнулся Медведев. — Ты вообще математику знаешь, Паганини?

— В объёме школьной программы.

— Знатно. Вот и считай тогда: «увольнение в город», сколько слов?

— Три.

— А «увал» — одно. Так что пиши и не трынди. — Медведев подождал, пока боец запишет всё в свою тетрадь, и продолжил урок: — Итак, «плющить харю» — отрабатывать взаимодействие лица с подушкой.

— То есть спать? — догнал Нестеров.