Вторая рота

— Ну вот видишь, варит у тебя котелок! Ещё немного, и станешь шарящим бойцом.

— Но вы сами себе противоречите, — сказал въедливый Нестеров. — «Плющить харю» — два слова, а «спать» — одно. Зачем тогда этот словарь жаргонизмов?

— Слышь, доцент, — нахмурился Медведев, — а как ты два года с людьми общаться собираешься? Ты пиши, а вопросы потом будешь задавать. Так, «чмо» уже было?

— Так точно. «Человек, Мешающий Обществу».

— Хорошо, — кивнул Медведев и на мгновение задумался. — Пиши.

«Туловище» — обращение старослужащего к любому молодому солдату.

— Товарищ младший сержант, — Нестеров поднял глаза от тетради, — но ведь «туловище» — это обидно.

— Кому обидно, Нестеров? Туловищу? Как ему может быть обидно, если оно — туловище? Пиши дальше… «Дух»…

— «Дух» я знаю.

— А как расшифровывается, знаешь? — Медведев ухмыльнулся и сам ответил на вопрос: — «Домой ужасно хочется». Тебе домой хочется?

— Так точно, — грустно вздохнул Нестеров.

— Ну вот. Значит, ты — самый натуральный «дух». Стопроцентный.

— Товарищ младший сержант, но из этой формулировки следует, что вам домой не хочется. А это маловероятно!

— Слушай, Паганини… Тебе мозги на череп не давят? — Медведев встал из-за стола и оправил ремень. — Давят?

Ответить Нестеров не успел: в класс вошёл лейтенант Смальков и, посмотрев на бойцов, спросил:

— Чем занимаетесь?

— Устав учим, товарищ лейтенант, — ответил Медведев, — Нестерова подтянуть надо.

— Хорошо, занимайтесь.

Смальков ушёл, а содержательный урок продолжился. Нестеров был способным учеником и схватывал всё на лету. Правда, у него был один недостаток — он пытался анализировать, чего в армии делать не рекомендуется, ибо служба, дисциплина и устав — это набор абсурдных несуразиц, сочетание которых, однако, и есть основа армейского порядка. Пытаться осмыслить это — значит подвергнуть свой разум большой опасности. Нестеров в силу «детского» срока своей службы этого пока не понимал.

В воскресенье капитан Зубов заявился в роту с пухлым пакетом в руках. Махнув рукой дежурному, который полез к нему с докладом, ротный подошёл к ближайшей тумбочке и поставил на неё пакет.

Бойцы с любопытством наблюдали за действиями командира. Зубов оглянулся; увидев Гунько и Соколова, подозвал их к себе.

— Соколов, у нас трёхлитровая банка есть? — спросил Зубов. — Пустая?

— Не знаю, — пожал плечами каптёр. — Я могу в каптёрке посмотреть.

— Я потому тебя и спрашиваю, что можешь.

Капитан зыркнул на несообразительного ефрейтора, и тот сразу же ушуршал в каптёрку.

— Гунько, а ты принеси из класса каких-нибудь газет, — продолжал отдавать распоряжения капитан. — Быстро!

— Есть принести газет!

К Зубову подошёл Смальков, стоявший в этот день ответственным по роте.

— Зачем всё это, товарищ капитан? — с любопытством спросил он.

— Увидишь, — ответил Зубов.

Гунько и Соколов вернулись. Ротный критически обнюхал банку, определив, что в ней раньше хранились огурцы, приказал Гунько порвать газету на мелкие куски и сложить обрывки в банку.

— А что это будет, товарищ капитан? — не отставал Смальков.

— Это будет… домик! — объявил Зубов. — Домик для нового бойца нашей роты.

Ротный торжественно развернул пакет и извлёк из него маленького пушистого хомячка, который смешно двигал розовым носом, обнюхивая всё вокруг.

Зубов осторожно опустил его в банку и постучал пальцами по стеклянной поверхности.

Со всех концов казармы посмотреть на зверька подтянулись солдаты.

— Товарищ капитан, это что, ваш? — спросил Соколов.

— Теперь уже ваш! — ответил Зубов. — Выгнали его из дома! Дочке подарили, а у неё аллергия пошла! Он — первый подозреваемый! Так что кормите, следите… Короче, поставьте на довольствие. Друг семьи всё-таки. Жалко выбрасывать!

Зубов свернул пакет и спрятал его в карман куртки.

Его впереди ждал ещё целый выходной день в кругу любимой семьи, и ротный торопился домой.

— Товарищ капитан, а как его зовут-то хоть? — Гунько догнал ротного на выходе из казармы.

— Не знаю! — остановился Зубов и задумался. — Хомяк и хомяк!

Дочка ж ещё говорить не умеет! Мы с женой Пупсиком называли!

Так во второй роте появился новый боец — рядовой Пупсик.

Старший прапорщик Шматко, одетый в гражданский костюм, с огромным букетом белых астр в руках, широко улыбаясь, вошёл в квартиру своей невесты Машеньки.

Улыбающаяся девушка встретила его на пороге.

— Машенька! Разреши мне в знаменательный день преподнести тебе этот скромный букет!

День был действительно знаменательным — ровно год назад прапорщик Шматко и Маша познакомились, со всех позиций это была очень серьёзная дата. Но, как видно, Маша этого не помнила.

— Какой день? — спросила она.

— Перестань притворяться… Я думаю, ты тоже этого ждала. — Прапорщик ткнул пальцем в настенный календарь и, хитро прищурившись, посмотрел на улыбающуюся невесту. — Какое у нас сегодня число? Во-о-от… Прошло ровно сколько?

— Да… но как ты узнал? — ошарашенно спросила Маша.

— Разведка доложила точно! — рассмеялся прапорщик.

— Какая разведка, Олежек? — насторожилась девушка.

— Да ладно, что я, дни считать не умею, что ли? — Прапорщик явно не понимал, что так смутило Машу. — Ты чего, Маш?!