Вторая рота

— Да нет… — махнул рукой Сокол и опять полез в шкаф. — Так…

— Так «да» или «нет»? — продолжал допытываться Медведев. — Не понял, чё за секреты между земляками?

Сокол, всё так же сжимая в руках полотенце, сел на стул и, уставившись в пол, тяжело вздохнул.

— В деревне у меня, дома… С мамой проблемы… Инфаркт был…

«Скорая» забирала…

— Ничего себе новости, — сочувственно произнёс Медведев и попытался успокоить расстроенного товарища: — Ну ты это… не грузись так… Обойдётся. У меня вон дед — три инфаркта перенёс, потом ещё пятнадцать лет по снегу бегал!

— Сказали, операцию делать надо… — продолжал вздыхать Сокол. — Лекарство какое-то нужно… А в районе у нас такого нету…

— Что за проблема?! — Медведев встал со стула и стал мерить каптёрку шагами. — В районе нету, значит, тут есть! Сокол, щас за деньги всё, что хочешь, достать можно! Пойдёшь в город, по аптекам прошуршишь… С почтой отправишь, экспрессом!.

— В принципе, Варя могла бы завезти. — В голосе Сокола послышалась надежда, это уже было хорошо.

— Или так, — согласился Медведев. — Ты, главное, не горюй… Всё будет нормально… — Сержант посмотрел на полотенце в руках каптёра и добавил: — И это… дай мне чё-нить более подходящее.

Сокол широко улыбнулся и полез в шкаф за подшивой. Для товарища, а тем более земляка каптёру ничего было не жалко.

Понурый Смальков, которого уже окончательно достали наезды вышестоящих командиров по поводу его голоса и насмешки подчинённых, зашёл в «чепок», — единственное место в части, где он чувствовал себя в своей тарелке.

Эвелина разбирала товар, за дальним столиком гоняли чаи «черпаки» второй роты — Гунько, Кабанов и Медведев.

— Крем-соду и пирожное, пожалуйста, — упавшим голосом сказал лейтенант, выложив на прилавок деньги.

Эвелина, услышав знакомый голос, вздрогнула, обернулась и увидела перед собой кислую физиономию Смалькова.

— Валера, что-то случилось? — озабоченно спросила она, доставая газировку и пирожное.

— Да так… Потом как-нибудь… — Смальков махнул рукой и, взяв со стойки свой заказ, пошёл к ближайшему столику.

Эвелина постояла несколько секунд, наблюдая за расстроенным лейтенантом, а потом громко обратилась к отдыхающим «черпакам»:

— Так, бойцы, всё, заканчиваем! Я закрываюсь!

— До восьми же, Эвелина Георгиевна, — попытался возмутиться Гунько, но буфетчица наградила его таким взглядом, что сержант сразу заткнулся.

— Переучёт! — подгоняла бойцов Эвелина. — Давайте, давайте!.

Солдаты ретировались. В «чепке» остались только сама хозяйка заведения и лейтенант Смальков, который рассеянно жевал пирожное…

Эвелина повесила на дверь «чепка» табличку «ПЕРЕУЧЁТ», закрыла дверь на щеколду и подсела к столику лейтенанта:

— Валера, рассказывайте, что случилось…

— Я, наверное, уволюсь, — едва слышно сказал Смальков.

— Это ещё что за новости?! — удивилась Эвелина. — Опять старая песня…

— Я не создан для офицерской службы… — сокрушённо сказал Смальков. — Физиологически…

— Кто вам это сказал? — нахмурилась Эвелина.

— Что я, дурачок? — Смальков был на грани срыва. — Сам вижу… — Он сделал большой глоток газировки и вдруг истошно заорал, безбожно «петуша» своим неустойчивым голосом: — Рота, равняйсь! Смирно! Разве это командный голос? Цыплячий писк.

— Ну, вы ещё молодой, Валера, — голос переломается, не расстраивайтесь, — стала успокаивать лейтенанта буфетчица. — Это дело времени…

— Ломается в пятнадцать лет, а не в двадцать три, — вздохнул Смальков.

— Ну… может, вам попить чего? Гормоны там или… О! — Эвелину, кажется, осенило — она вскочила со стула и бросилась к холодильнику. — Я знаю верный способ!

Смальков с надеждой в глазах следил за ней. Буфетчица достала из холодильника три бутылки запотевшего пива и выставила их на стол перед ошарашенным лейтенантом.

— Зачем это? — настороженно спросил он.

— Пиво!. Холодное! — объявила Эвелина, орудуя открывалкой. — Говорят, Высоцкий так… Пиво пил, и потому… Ну, может, это и не правда, но я точно знаю: связки садятся, голос становится ниже!

Пенный напиток наполнил стакан до краёв. Смальков смотрел на пиво с опаской.

— Вы же знаете, я пиво не пью, — сказал он. — Оно горькое.

— А лекарства и не бывают сладкими. — Эвелина решительно подвинула стакан к лейтенанту: — Надо, надо, Валера.

Смальков медленно поднёс стакан ко рту, сделал маленький глоток и поморщился. Но ради командного голоса можно выдержать и не такое.

Прапорщик вернулся домой. Его встречали Маша и Анжела Олеговна.

Шматко пребывал в хорошем расположении духа.

— Половину офицеров пригласил! — громко объявил он женщинам. — И командир части будет… И Зубов! И Колобков!

— А лейтенант ваш?! — спросила Маша. — Ну этот… который на пианино играет…

— А-а… Смалькова тоже пригласил! — кивнул прапорщик, засовывая ноги в домашние тапочки. — Я вот думаю, может, музыку не заказывать?

Пусть Смальков на пианино сыграет.

— Да ну… — покачала головой Маша. — Что он сыграет? Брамс или Бах!

— А мы попросим, он выучит и Дрымс и Туц! — схохмил прапорщик и сам рассмеялся своей шутке.

— Какой туц? — не въехала Анжела Олеговна.

— Ну, туц, туц, туц! — Прапор вполне реалистично изобразил бой электронных барабанов.