Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.

И поцелуи, и явления: стол поднимается, звонки звенят, вещи летят через всю комнату… Она мне помогает и в том, и в другом. Потом пришел Михаил Евдокимович (жених Е. А.), но и это не помешало…”.

Прошло четыре года… и в дневнике Брюсова в записи 6 февраля 1896 года можно опять узнать чем он занимался на спиритическом сеансе у Красковых, когда погас свет:

“С Еленой Андреевной стал нагло дерзок. Это хорошо. Щупал её ноги, чуть не за п…, хватать её за грудь для меня не шутка” (В. Б.).

Вероятно, не один Брюсов во время спиритических сеансов искал духов в столь пикантных местах чужих жен и невест. В. Я. Брюсов (1873-1924) является классическим примером прогнившей либеральной русской интеллигенции начала 20-го века - сын богатого московского купца торгующего западными пробками, и с восхищением смотрящий на Запад.

“Над столом отца висели портреты Чернышевского и Писарева… Я был воспитан… в принципах материализма и атеизма”, - рассказывал о себе В. Я. Брюсов, эдакий типичный антигерой произведений Тургенева и Достоевского.

“Этот дерзкий молодой человек, готовый мимоходом обронить замечание: Родину ненавижу”, - вспоминал его друг поэт Владислав Ходасевич. На тему ненависти к Родине Брюсов и стихи написал. “Брюсов старался окружить себя раболепством - и, увы, находил подходящих людей”, - рассказывал В. Ходасевич. Брюсов ходил со свитой “рабов” и как рассказывал В. Ходасевич, любил издеваться над молодыми поэтами - подавал им руку для приветствия, но потом в самый последний момент её убирал, ставя людей в конфузную ситуацию, а затем как спасительную награду всё-таки пожимал. “ Он не любил людей, потому что, прежде всего, не уважал их”, - отметил В. Ходасевич.

Я много лгал и лицемерил,

И сотворил я много зла…

Тех обманул я, тех обидел,

Тех погубил, - пусть вопиют!

- торжественно писал Брюсов в стихах в 1902 году.

Мне неизвестно, кого В. Брюсов погубил до 1902 года, но конкретный случай после описал его друг В. Ходасевич:

“В начале 1912 года Брюсов познакомил меня с начинающей поэтессой Надеждой Григорьевной Львовой, за которой он стал ухаживать вскоре после отъезда Нины Петровской… Он училась в Москве на курсах… Разница в летах между ней и Брюсовым была велика. Он конфузливо молодился…”.

В это время в стихотворении под названием “Но не уталенный” Брюсов писал:

Что ж мне делать, когда не пресыщен

Я - тайной мукой страстной!..

Руки ненасытные простираю -

Милое тело обнять!

“С лета 1913 года она стала грустна, Брюсов систематически приучал её к мысли о смерти, о самоубийстве. Однажды она показала мне револьвер - подарок Брюсова, - фиксировал В. Ходасевич. - Это был тот самый браунинг, из которого восемь лет тому назад Нина стреляла в Андрея Белого”.

Похоже - Брюсов всё-таки пресытился Надей из Серпухова, и вел к скандальной “славной” концовке. И Брюсов добился своего - Надя Львова покончила жизнь самоубийством, застрелилась из этого браунинга.

“Надю схоронили на бедном Миусском кладбище, в холодный метельный день. Частица участия в брюсовском преступлении лежала на многих нас, все видевших и ничего не сделавших, чтобы спасти Надю”, - писал В. Ходасевич.

Брюсова на похоронах не было, он тут же уехал в санаторий подлечить нарушенные нервы и тут же завел “санаторный” роман.