Вторая ударная в битве за Ленинград

Руки скульптора тоскуют по настоящей работе. Однажды в развалинах он нашел комок мастики или замазки и с тех пор без конца мнет его в руках, поочередно превращая в крошечные скульптурные портреты наших, как он выражается, «редакционных шакалов».

Когда машины готовились к отъезду, Евгений Викторович обнаружил исчезновение своего сокровища и не успокоился до тех пор, пока вновь не обрел его. Живая физиономия скульптора выражает неподдельную радость. Как мне дорог Вучетич в эту самую минуту, с такой полнотой выражающую всю его натуру, всю истинную душу художника!

23 мая. В пути уже более десяти часов, а отъехали едва три-четыре километра. Страшная дорога.

24 мая. Стоим в лесу между Финевым Лугом и Клепцами. Добрались сюда с огромным трудом. Спасибо артиллеристам Матвея Борисовича Фридланда. Комиссар одного из артдивизионов дал нам могучий тягач, который вытащил наши погрязшие в непролазной грязи машины. Шофер Николай Кочетков, до этого бесполезно возившийся со своей трехтонкой часа четыре подряд, восхищенно бормочет, следя за работой трактора:

— Наш, челябинец!

Кончился бензин. Его нам должно было хватить до Керести, но проклятые дороги сожрали весь запас за пол-пути. Сейчас наша дорога проходит в 4 километрах от вражеских позиций. С утра до ночи гитлеровцы обстреливают ее из минометов, авиация непрерывно бомбит. Ночью из Пятилип пробираются к ней вражеские автоматчики и обстреливают машины.

Наши войска научились жестко обороняться малыми силами. На днях почти на всех участках фронта армии гитлеровцы предприняли ожесточенные атаки, которые всюду были отбиты с тяжелыми для них потерями. А ведь наши части сильно обескровлены. Некомплект во многих из них достигает 60–70 процентов. Танковые батальоны без танков. Артиллерия без снарядов. На одном из участков враг атаковал девятью танками. Наши бойцы подбили из противотанковых ружей три танка, остальные повернули назад. Захвачены пленные, в том числе офицеры, захвачено полковое знамя…

Сержант 1650-го лыжного батальона 267-й дивизии Буштов уничтожил из пулемета несколько десятков гитлеровцев. У него кончились патроны. Тринадцать вражеских солдат, заметив, что пулемет замолк, полезли к русскому воину, пытаясь захватить его живым. Буштов не стал дожидаться и выскочил им навстречу. Должно быть, страшен в эту минуту был боец — немцы бросились прочь. Несколько человек Буштов уничтожил прикладом, двоих взял в плен.

Мне довелось быть свидетелем разговора нашего прославленного командира И. М. Антюфеева с артиллеристами, которые помогли ему отбить довольно сильную вражескую атаку.

— После ваших залпов, — говорил Антюфеев, — гитлеровцы побежали из деревни. Их было больше тысячи, нас — сто тридцать штыков. Наши воины бросились вдогонку с криками «ура!». Я боялся, как бы завоеватели не оглянулись назад. Стоило им увидеть, что нас не наберется и полутора сотен…

И, немного задумавшись, добавил:

— Мне бы много не надо. Полторы тысячи штыков, и враг бежал бы от нас без остановки.

27 мая. Ночами продвигаемся по направлению к Мясному Бору, поминутно задерживаясь в пробках на дороге. Днем все замирает, машины прячутся в лес, маскируются возле дороги. Длительные остановки способствуют выпуску газеты без перебоев. Наши корреспонденты проводят основное время в войсках, появляясь в редакции лишь затем, чтобы сдать или продиктовать на машинку материал в газету. Даже возвращение в редакцию превращается нередко в проблему: она почти никогда не оказывается в обусловленном заранее месте и ее приходится разыскивать.

Стоим возле Финева Луга. До войны это был большой рабочий поселок. Теперь — развалины. На станции — остовы обгоревших вагонов. Полотно железной дороги давно уже разрушено, но станцию продолжают бомбить. А вот по соседству ловко прячется среди деревьев узкоколейка, которая действует вовсю: готовится к отправке состав платформ, груженных зенитками и полевыми орудиями. Невдалеке пыхтит, хлопотливо посвистывая, крохотный, замаскированный цветущей черемухой паровозик. Он терпеливо ожидает окончания погрузки и конца бомбежки.

30 мая. Мясной Бор снова перекрыт. В Огорелях, которые мы миновали несколько дней назад, уже побывали оккупанты. Они торопятся занимать территорию, которую мы оставляем, ставят под угрозу тылы основной группировки армии, нацеленной на Мясной Бор.

На нашу сторону перешли три лазутчика. Все они русские военнопленные. В Риге окончили разведшколу. Отправившись на задание, они добровольно сдались в плен. Сообщили, что им поручено во что бы то ни стало выяснить, является ли отход ударной армии вынужденным или это лишь очередная перегруппировка войск.

Утром приезжал знакомый офицер из антюфеевской дивизии.

— Жмут! — ответил он на вопрос, как у них дела.

Дивизия Антюфеева по-прежнему творит чудеса. Но и она не все может. Между Вдицком и Финевым Лугом гитлеровцам удалось прорвать нашу оборону.

3 июня. Наш островок все меньше. Накануне вечером редакции определен участок обороны. Мы с Николаем Дмитриевичем изучали его: по фронту около 200 метров.