Вторая жена

— Я немного беспокоилась о нем. Не спрашивай почему, мы очень долго не виделись… — она была слишком расстроена, чтобы заботиться о деликатности, — …между нами всегда оставалась связь, и я чувствовала… Ну, я знала, когда ему плохо. Я пробовала спросить его о здоровье, но ты же знаешь Натана. Она обхватила стакан двумя руками и подняла к губам. — Как это похоже на Натана — ничего не говорить.

Я не могла заставить себя заговорить о его смерти. Она была слишком огромной и непонятной, слишком страшной и безысходной.

— Ты поговорила с Евой?

— Да, она с детьми, так что не волнуйся. Я говорила с ней очень осторожно.

Я не смогла сдержаться и ринулась в бой:

— Так ты из-за своей заботливости сидела тут с Натаном?

— Прекрати, Минти. — Роуз подняла бледное лицо. — Нет.

Я остановилась и снова попыталась нащупать ключи к загадке.

— Я думаю, он обращался к врачу пару месяцев назад. Были случаи, когда он говорил, что чувствует себя очень усталым.

Последовало несколько минут, которые невозможно описать, можно только постараться вытерпеть. Я глотнула бренди, словно это был апельсиновый сок. Говорят, что мужчины, раненые в бою в первые мгновения не чувствуют боли. Бренди был просто превентивным средством. Натан редко говорил о смерти. Не мне, во всяком случае. Мы были слишком заняты разговорами о жизни. Если он и упоминал о смерти, то только, чтобы драматически погрозить пальцем: «В конце концов она всегда приходит слишком рано».

Что же Натан делал у Роуз? Я ощущала обморочный холод. Изо всех сил, чтобы удержаться на краю сознания, я думала о Феликсе и Лукасе. Они не поймут, скорее всего, еще долго. Я попыталась так же подумать о Поппи и Сэме. И Роуз.

И все-таки среди всех предположений и потрясений один вопрос не давал мне покоя.

— Роуз, что зесь делал Натан?

Я смотрела на бренди в стакане и ждала ответа. — Я должна знать.

Роуз поставила свой стакан на стол и встала на ноги. Медленно, не спеша она обошла стол, наклонилась ко мне и обвила руками. Это был жест сострадания и поддержки. Роуз необходимо было это сделать, потому что это было в ее характере… Я приняла это, потому что жаждала заботы, даже от нее. Она вздохнула:

— Бедная Минти, ты думаешь об этом…

— Да, — повторила я с горечью. — А что я должна думать?

Ее мягкая щека прижалась к моей.

— Натан был здесь не просто так. Он тебе не сказал, что случилось?

Было что-то жалкое в том, чтобы сидеть здесь с мертвым Натаном в соседней комнате — я всегда называла вещи своими именами. Но «Да» непроизвольно сорвалось с моих губ. Я не знала, что она имеет ввиду, но очень не хотела признаться в этом.

— Тогда ты знаешь, что «Вистемакс»… — лицо Роуз было около моего, ее руки лежали у меня на плечах, я была в ловушке.

— Да…

Моя ложь была фальшивой, как медная монета, но я вцепилась в нее. Кран капал, холодильник тихо гудел. Мы обе знали, что я лгу, и Роуз решала, как ей поступить с моим незнанием. Роуз отпустила меня.

— Вот почему.

Считается, что смерть разрушает все преграды. Этот удар настолько страшен и сокрушителен, что разбивает в прах все мелочные чувства, увертки и секреты. Это послужило главным доводом.

— Ради Бога, Роуз, — я сдалась. — Я не знаю, скажи мне.

Но зазвонил телефон и Роуз ответила. Она говорила:

— Да, его жена здесь. Да, мы ждем. — Она была спокойной и сдержанной, как человек, имеющий опыт в исполнении различных формальностей и процедур. — Это был врач. — Ее рука еще сжимала трубку. — Он будет здесь с минуты на минуту.

Сдерживая нетерпение, я положила руки на стол.

— Что случилось? И почему Натан пришел… к тебе? — Мои суставы побелели от напряжения. — Почему сюда?

Все еще сжимая трубку телефона, Роуз сказала:

— Роджер уволил его сегодня утром.

Уволен! Новость была такой жестокой, что кровь бросилась мне в лицо. Я прижала руки к щекам.

— Натану было плохо, — Роуз наконец положила трубку.

— Вот как они поступили с ним в конце концов, — сказала я. — Они всегда так поступают.

— «Вистемакс» не ГУЛАГ. — Роуз прислонилась к раковине. — И Натану там совсем неплохо жилось.

— Ты всегда стараешься увидеть лучшее в людях и событиях. — Я старалась отвлечься, мне даже стало любопытно, устоит ли ее человеколюбие сейчас. — Я часто спрашивала себя, сила это или слабость?

— Решай сама. Не думаю, что Натан ожидал этого. Что ты сама думаешь?

— Натан не доверял мне, — я ответила честно. — Он проработал там достаточно и знал позицию руководства. — Но, очевидно, не смог применить эти знания к себе, чтобы защититься от последствий циничной оценки Роджера. — Ему было больше пятидесяти… существует срок годности для всех нас. Возможно, кто-то молодой стремительно делал карьеру, ты же помнишь, как это происходит в «Вистемакс».

— Да, — сказала Роуз с иронией. — Как ни странно, помню. — Роджер подготовил речь для Натана. Он сказал: «Мир меняется быстрее, чем мы можем ожидать. Нам приходится тратить все силы, чтобы не отстать. В конце концов людям иногда приходится покидать насиженное место, и многие извлекают из этого выгоду».

Роуз закончила рассказ: