Вторая жизнь

- Эрика не виновата. А Рабелиусу я не прощу, будь уверен. Я стяну с него сутану и спущу шкуру. А Эрика не виновата, я это понимаю. Она мне все рассказала. Ее держат у Хейеа по приказу Рабелиуса. Ведь в сумасшедшем доме больные говорят что угодно, и им не верят...

- Как же ты пробрался туда? - спросил Макс, заинтересованный признанием Гуго.

- Это неважно, - нехотя бросил Гуго. - Я выкраду Эрику. Но куда ее привести? Где спрятать?

Макс знал, куда нужно доставить Эрику.

- Сюда, Гуго, в институт. Профессор будет всю ночь здесь. Знаешь что, Гуго: если бы мы с тобой встретились пораньше, до того, как ты ступил на свою дорожку, ты был бы хорошим парнем.

- Ты хочешь сказать, что я и сейчас подлец? - Глаза Гуго сузились. - Ошибаешься. Впрочем... - он махнул рукой, - думай как хочешь. Но скажу тебе прямо: долгов и обид я не прощал и никогда не прощу.

- Я не хотел обидеть тебя, Гуго, - сказал Макс, протягивая руку. - Я только выразил сожаление, что мы поздно встретились.

- Ни черта ты не понял...

Гуго так и не пожал протянутой руки Макса, отвернулся и пошел. Скоро он исчез в сумерках вечера.

В СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ

Психиатрическую больницу, а попросту сумасшедший дом знает каждый житель славного Атлансдама. В городе ходячим было" выражение: "Отправить к Хейсу", Хейс был когда-то министром. Большой мастер почесать язык о ветер, он во время войны без устали твердил, что коммунизму на этот раз придет конец. Он не сменил пластинки и тогда, когда немцев погнали от Волгограда, он все еще говорил: "Это еще ничего не значит, Гитлер соберет силы и снова двинет на Москву".

Когда же русские очистили свою землю от гитлеровцев и перешли государственную границу, Хейс выдвинул новый тезис: "Русские солдаты, побывав на западе, перекрестятся, вернутся домой уже антикоммунистами и установят у себя новые порядки, по образцу "западной демократии". Говорят, Хейс держал пари с премьер-министром, ставил на кон свою новую виллу, утверждая, что именно тогда-то и придет конец коммунистической России. Но вот война кончилась, коммунизм в России не только не исчез, наоборот, укрепился; больше того, по пути России пошли многие страны, установив у себя действительно новые порядки. Хейса хватил удар. Явившись в парламент, он такое понес, что его тотчас же отправили в психиатрическую больницу, находящуюся в одном из пригородов Атлансдама. Там сумасшедшему экс-министру отвели отдельную виллу, приставили врачей и санитаров. Но Хейс никого к себе не пускал. Забаррикадировав двери, он дни и ночи просиживал на полу, придумывал новый тезис, обосновывающий неминуемую гибель коммунизма. Через неделю дюжие санитары взломали дверь. Они увидели экс-министра мертвым. Хейс лежал на полу, весь в нечистотах.

С того времени и пошло в Атлансдаме: о том человеке, который врал не в меру, говорили: "Его надо отправить к Хейсу", - то есть в сумасшедший дом. Простой народ в споре выражался проще: "Пошел ты к Хейсу".

Гуго сам пошел "к Хейсу"!

"Дом Хейса" в Атлансдаме занимал целый городок на окраине, обнесенный каменной стеной. Городок - не потому, что в Атлансдаме многие сходили с ума. Рассудок чаще всего теряли высокопоставленные головы. Таким отводили отдельные виллы с прислугой, отдавали многокомнатные квартиры со всеми удобствами, с залами для заседаний, с трибунами для речей и алтарями для молитв и проповедей. Прочий сумасшедший люд теснился в бараках.

Гуго подкрутил усики, развязной походкой приблизился к воротам в каменной стене и небрежно сказал стражу в белом халате:

- Мне к начальству. Доложите: племянник старика Халура, который жертвует на ваш бедлам тысячи, кормит вас, а мне не дает даже на портер.

Белый страж с минуту хлопал глазами, потом пропустил Гуго и указал на дорожку, красиво выложенную по краям квадратиками дерна с мягкой зеленью; она вела к дверям канцелярии. Двор городка не блестел асфальтом, тут не найдешь камня, которым бы можно размозжить голову, - только мягкая, без соринки земля, и дорожки с бордюрами из дерна.

В канцелярии, развалившись в кресле, дремал дежурный врач, могучего сложения и с огромным животом, округло и мягко распиравшим халат.

Гуго небрежно кинул на стул визитную карточку. Врач попытался шире открыть маленькие поросячьи глаза, лениво потянулся пухлой рукой к карточке, прочитал тиснутые золотом буквы, зевнул:

- Ау-х! Ну и что же?

Гуго сел на стул, закинул ногу на ногу, показал рукой на брюки и пиджак.

- Скажите, профессор, прилично племяннику миллионера ходить в таком костюме?

Врач еще раз посмотрел на визитную карточку, согнал с лица сонное выражение, приблизился к столу.

- Я вас не понимаю.

- Я тоже не понимаю, - сказал Гуго и вздохнул. - Обидно становится. Все видные дельцы жертвуют на вашу больницу, и этот чудак, - он ткнул пальцем в визитную карточку, - тоже туда лезет. Копается, как навозный жук и хочет прослыть благотворителем.

- Вот как! - оживился "профессор". - И что же он хочет сделать, ваш дядя?