Вторая жизнь

Браун так и не мог понять, который же теплоход настоящий. А высокие дома по ту сторону набережной качались, ложились плашмя, переворачивались. Вот-вот повалятся в реку, поднимут фонтаны брызг. Но зеркальная гладь воды оставалась спокойной.

Город кончился. Машина мчалась без остановок. Во все стороны простиралась равнина, исчезавшая в сумерках. Скоро показалась вышка телецентра - она угадывалась по светящимся лампочкам, а затем на фоне темнеющего неба проступили штрихи линий, образующих треугольники, ромбы, трапеции, заключенные в высокую точно вычерченную пирамиду. В глазах Брауна вышка шаталась, как мачта корабля в сильную бурю, порой кренилась так, что, казалось, вот-вот рассыплются все эти треугольники и ромбы, составляющие ее.

А на западе догорала широкая полоса заката. Там, пересекая зарю, чернели трубы широко раскинувшегося военного завода. Трубы были очень высоки, они тоже накренились, медленно качались, подобно дальнобойным орудиям дредноута, наводимым в цель - вот-вот грохнут залпом по этой вышке, по городу, в котором люди после тяжелого рабочего дня гуляют по улицам, пьют пиво и слушают музыку.

"Только бы хватило сил, - думал Браун, - только бы не потерять сознание..."

- Вы оставайтесь пока в машине, - сказал Шельба, открывая дверцу, - а я пойду к директору Жильмаро.

ОЖИДАНИЕ

Даниил Романович еще раз внимательно осмотрел все в своей институтской лаборатории. Ничего тут не оставалось такого, чем могли бы воспользоваться чужие руки, Нельзя было заставить работать большой стационарный лучевой аппарат. Пуст, без крупицы радиоактивного вещества, был и портативный аппарат. Даниил Романович оставил его в лаборатории на самом видном месте.

Теперь надо пойти на квартиру и просмотреть бумаги. Даниил Романович закрыл дверь на ключ и из коридора глянул в окно на улицу. У подъезда остановилась автомашина с красным флажком. Должно быть, Латов. А, возможно, и сам посол?

По лестнице, чуть нагнувшись, бодро поднимался Латов. Черный костюм сидел на нем безукоризненно. Завидев Галактионова, он улыбнулся, выражение озабоченности исчезло с его красивого лица. Когда Латов улыбался, он выглядел очень молодым.

- Мне необходимо встретиться с директором, - объяснил цель своего приезда Лагов. - Я разговаривал по телефону, и он назначил время...

- Но директора, кажется, нет, - сказал Даниил Романович. - Впрочем, мы выясним у ассистента.

Выяснилось, что Доминак внезапно почувствовал себя очень плохо и уехал домой. Он просил передать извинения...

- Что ж, - пожал сильными плечами Латов, - приезд мой сюда официальный, и мы можем, Даниил Романович, свободно поговорить.

Они прошли в небольшой, рядом с лабораторией, кабинет Галактионова.

- Как настроение, дорогой мой соотечественник? - Латов снял шляпу, присел на стул.

- Должно быть превосходным, - не очень весело ответил Галактионов.

- А на самом деле?

- Как ученый, я весьма доволен своим третьим опытом. Я сделал все возможное, остальное не зависит от меня.

- Вы правильно поступили, что не назвали по телефону имя Брауна, говорили только о своем третьем опыте, - сказал Латов. - Для меня все было понятно. Но что с Брауном?

- Он уехал с Юв Мэй и профессором Шельбой на телецентр.

- Вот как! Гм...

Латов помолчал. Даниил Романович ожидал обнадеживающего слова - верит ли хоть сколько-нибудь Латов в успех этого дела?

Вместо короткого ответа Лавр Афанасьевич начал говорить о сложном положении внутри Атлантии. Прежний премьер-министр поступил неосмотрительно, связав страну жесткими обязательствами перед штабом ОВОК. В народе усиливается недовольство тем, что иностранные войска ведут себя в Атлантии бесцеремонно. Это недовольство обострилось с появлением здесь Фромма. Даже в правительстве не все согласны с его явно авантюрными действиями.

- Жильмаро все это знает лучше меня, - заключил Латов. Я слышал, директор телецентра большой ловкач. Трудно сказать, как он поступит в этом случае. Нельзя возлагать на него все надежды. Мы принимаем свои меры...

- Скажите, Лавр Афанасьевич, вы действительно хотели встречи с Доминаком? - спросил усмехнувшись, Галактионов.