Вторая жизнь

Оправдываться я не собирался. Все равно не поверят. Я и сам не до конца понимал, как все произошло. По крайней мере, к этому не приложил ни малейшего усилия. Батя, естественно, тоже, он бы даже пальцем не шевельнул, чтобы оставить меня служить практически дома.

Видимо, все было решено где-то на уровне Ефремовича и Жилина. Одному я пришелся в нос, а второй – батин друган, отсюда и следует плясать.

Поэтому просто пожал плечами, оставляя собеседникам свободу предположений.

– О, я вспомнил! – воскликнул ефрейтор. – Ты барменом в шашлыке работал!

Он повернулся к Мицкунасу:

– Помнишь, дней десять назад я в увольнение ходил, мы с Бекасом тогда в гражданку переоделись и завалили в шашлык. Вот он мне коктейли наливал.

– Понятно, – сказал Ромас. – Теперь понятно, почему ты у себя дома служишь.

От зависти или волнения у него даже прорезался литовский акцент, до этого совершенно незаметный.

Похоже, мои акции в глазах старослужащих взлетели на небывалую высоту.

– Послушай, пацан, – обратился ефрейтор ко мне, – а сестры у твоей девушки случайно нет?

– К сожалению, нет, – развел я руками.

– Ромас, ты бы видел его девчонку – не поверил глазам, – сообщил он ничего не понимающему сержанту.

– Что, такая красивая? – переспросил тот.

– Просто слов нет, мы с Бекасом только на нее и таращились. А она, кроме этого обормота, никого не замечала, – кивнул ефрейтор в мою сторону.

Мицкунас вновь уставился на меня, видимо, искал, что во мне могло привлечь такую красотку, как ее описывает сослуживец. Не найдя, спросил у ефрейтора:

– Славка, ты ничего не попутал?

– Ты чо, Рома, у меня же глаз – алмаз. Я потом два раза еще туда заходил, только чтобы на нее глянуть. Специально останавливался, когда белье в прачечную возил. Яшенкову говорил, что за сигаретами.

– Слушай, может, познакомишь, а? – Славка с надеждой повернулся ко мне.

– А смысл? – улыбнулся я.

– Ну просто хоть поговорить.

– Ладно, – согласился я. – Если представится такая возможность, познакомлю. Только учти, это моя девушка.

Вот так, совершенно неожиданно, я стал своим для Славки Позднякова, одного из шести дедов в нашей роте.

Но это не избавило меня от еще одной обязанности. Когда в одиннадцать часов после вечерней поверки я забрался на койку второго яруса, ноги почти не шевелились. Как-то не привык я еще к строевой подготовке. Да после ужина еще два часа читал уставы и подшивался.

Хоть в помещении были выключены лампочки, еще было достаточно светло. Белые ночи уже начинались.

– Ну что там, кто сегодня кричит за дембель? – раздался чей-то голос в тишине.

– Эй, молодой, че молчишь? Не знаешь что кричать? – шепнул сосед.

– Старики! – изо всех сил крикнул я. – День прошел!

– Ну и х… с ним! – дружно отозвались деды.

– Презрение кускам! – завопил я.

– У, суки! – загудели мне в ответ.

– До приказа осталось… – тут я замолчал: как-то не удосужился подсчитать.

– Сто двадцать один день, – прошипел мне в ухо сосед.

– До приказа осталось сто двадцать один день! – снова крикнул я.

– Ур-р-ра-а! – отозвались мне в ответ.

Когда утром нас разбудили на зарядку, у меня было ощущение, что я служу уже хрен знает сколько времени. Выбежав на улицу, обнаружил, что на зарядке присутствует едва ли треть взвода. Ни одного старика на ней не было, как и сержантов. Только тощий младший сержант Синицын командовал парадом.

«Хозвзвод, этим все сказано», – думал я, бегая по спортплощадке вместе с остальными несчастными.

До обеда день прошел суматошно и с приключениями. После построения меня вызвал в канцелярию капитан Ахрамеев, где вместе с Яшенковым и командиром второго взвода лейтенантом Гавриловым кололи на предмет, как я попал на место водителя коменданта. Так и не расколов, выгнали в коридор. Минут через десять вышел Яшенков и вместе со мной отправился в автопарк.

Идти до него было недолго. Автопарк ничем не отличался от виденных мной ранее. На входе в него у ворот стояла дощатая будка, в ней сидел боец, поднимавший при необходимости хлипкий шлагбаум.

Мы прошли мимо здания с открытыми боксами, в них вокруг машин возились солдаты в рабочих комбинезонах. Завернув за угол, уперлись в закрытые ворота. Яшенков потянул на себя дверь в одной из створок и вошел вовнутрь. Пройдя следом за ним, я обнаружил, что стою в большом ярко освещенном боксе. На ямах в нем стояли три машины, два шестьдесят девятых газика и одна «волга». Ее сейчас осторожно протирал тряпкой какой-то старший сержант.

– Генеральская машина, – кивнул в сторону «волжанки» Яшенков. – Толик, привет! – крикнул он сержанту. – Все драишь свою Антилопу Гну?

«Ух, ты! – удивился я. – Начитанный мне комвзвода попался!»

– Сидорыч, здорово! Все драю, дембеля ожидаю, – эхом отозвался сержант. – Как служба?

– Нормально, вот тебе соседа привел вместо Васьки Грищенко, – сообщил Яшенков. – На девяносто третьем будет ездить.

– Давно пора, – сказал сержант. – Климов на ваши головы все маты сложил.

Он пристально посмотрел на меня и протянул руку:

– Здорово, сынок, меня Толя Иванов зовут, вожу командира дивизии.

– Здорово, – сказал я и, пожав руку, представился. – Сапаров Саша, рядовой.