Вторая жизнь

Идти одному по территории части было неприятно. Видимо, это осталось еще с той жизни. Тогда приходилось передвигаться по части только в строю.

Взяв себя в руки, пошел спокойней, отдавая честь проходящим мимо офицерам.

Успел вовремя, только-только к построению. Когда вставал в строй, Пузенко проводил меня странным взглядом, как будто хотел что-то сказать, но так и не сказал.

После обеда я снова отправился в автопарк, то, что меня никто ни о чем не спрашивал, ничего не значило. По своему опыту я знал, что все такие разговоры проходят в туалете или каптерке после отбоя.

Сейчас же я намеревался как следует отмыть двигатель и вообще все подкапотное содержимое. Машина, на которой мне придется ездить два года, была неплоха. На спидометре было всего двенадцать тысяч километров, хотя пломба на тросике казалась очень подозрительной. На кузове ни сколов, ни особой ржавчины я не обнаружил.

«Хорошо этот Грищенко за машиной следил», – одобрительно думал я, намывая движок, а затем полируя крышку трамблера.

Время шло незаметно. В половине пятого я сидел на корточках и посвистывал, скептически разглядывая изношенные колодки, машина стояла без колес, с подложенными под раму чурками. Тормозные барабаны лежали рядом, а у стенки гаража сохли колеса после покраски дисков.

– Так-так, что это тут происходит? – послышался сзади мужской голос. Обернувшись, я увидел пожилого, можно даже сказать, старого майора. У него в отличие от прочих офицеров петлицы были черного цвета с автомобильными эмблемами.

Не успел я встать, как из бокса выскочил Иванов и, вытянувшись, начал докладывать:

– Товарищ майор, провожу обслуживание автомобиля «Волга» командира дивизии, согласно графику, – старший сержант Иванов.

Я к этому времени вскочил и встал рядом с ним.

– Ну а ты кто таков? – обратился ко мне майор.

– Рядовой Сапаров, товарищ майор, провожу обслуживание автомашины ГАЗ-69 номер 23–93, по приказу командира взвода старшины Яшенкова, – бодро доложил я.

– Ага, значит, ты будешь возить подполковника Климова, – оживился майор. Он кивнул Толику: – Можете продолжать работу, товарищ сержант.

Потом повернулся ко мне.

– Я смотрю, ты тут канитель развел на весь день, – улыбнулся он. – Молодец! Вижу, Ефремыч тебя не зря нахваливал. Ну, расскажи, что тут у тебя делается.

– Товарищ майор, разрешите узнать вашу должность. Хотелось бы знать, с кем я разговариваю.

Майор удивленно подвигал бровями.

– Хм, вообще-то я зампотех комдива, товарищ рядовой, если удовлетворены ответом, докладывайте, – добродушно ухмыльнулся он.

«О! Вот откуда корни всей истории растут! – понял я. – Оказывается, Ефремыч служил с майором, он меня ему и сдал».

– Так точно, удовлетворен, товарищ майор. В порученной мне машине обнаружены следующие неисправности и недостатки.

В течение минут десяти я перечислял все то, что нарыл за время осмотра. Майор слушал меня, склонив голову набок и прищурив глаза. Толик тоже оставил в покое свою «волжанку» и, открыв рот, слушал мои слова.

– Какие у вас будут предложения по ремонту, товарищ рядовой? – пожевав губами, спросил майор.

– В настоящее время машина может эксплуатироваться, однако в течение летнего периода необходимо провести следующий ремонт…

Еще в течение нескольких минут я перечислял, что нужно заменить и сделать, чтобы безопасно передвигаться на этом вездеходе.

– Меня вообще Дмитрием Федоровичем зовут, – неожиданно сказал зампотех и, сняв фуражку, добавил: – Что могу сказать, солдатик, котелок у тебя варит.

Среди его поредевшей, совершенно седой шевелюры был хорошо заметен длинный уродливый шрам.

Заметив мой взгляд, он пояснил:

– Это мне в сорок пятом году досталось, под Кенигсбергом. Полгода в госпитале провалялся.

Я в ответ сказал:

– Мой отец тоже в сорок пятом был ранен, только в самой Польше.

– Да, многих людей война зацепила, – вздохнул офицер. – Ладно, паренек, трудись, не буду мешать, но завтра перед выездом специально приду, проконтролирую, что да как.

Он повернулся и пошагал дальше.

Через час ушел Толик, на прощание сказав, чтобы я закрыл все сам и сдал под охрану, а если у него хоть что-то пропадет, то мне песец.

Нитрокраска на колесах никак не хотела сохнуть, не знаю, что уж в нее было намешано. Еле дождавшись момента, когда она перестала прилипать, я быстро начал ставить их на место.

Вроде все, что мог, на сегодня выполнил. Народа к этому времени в парке убавилось. Я убрал машину в бокс и закрыл ворота. Идти в роту не хотелось, на верстаке валялась замызганная книга «Военный ремонт автомобиля ГАЗ-69».

Взяв книгу, я перебазировался в яму, включил там переноску и, усевшись на табурет, приступил к чтению. В ДОСААФе такой учебник имелся, но там мне было не до него, хватало других забот.

Сейчас же я сидел в холодке и просматривал карты ремонтных работ.

«Молодцы все-таки вояки, – думалось мне. – Не надо быть семи пядей во лбу, открывай книжку и делай, растолковано, как для детского сада».

Заскрипела входная дверь, и раздался голос Яшенкова:

– Сапаров, мать твою, куда ты делся?

– Здесь, товарищ старшина, под машиной, – крикнул я и начал выбираться наверх.