Вторая жизнь

– Ты знаешь, дорогой, мне уже под пятьдесят, – ответила директорша. – И я немного научилась разбираться в людях. Ты, парень, далеко пойдешь, поверь моим словам. За год совместной работы я в этом убедилась. Не знаю, как получилось, но ты очень быстро повзрослел. Смотрю на тебя, потом на свою дочь и вижу огромную разницу, а вы ведь сверстники. Сомневаюсь, что ты вернешься к нам на работу, но, если что, мы тебя будем ждать.

Поблагодарив Наталью Петровну за добрые слова, я отправился домой. По дороге думая, что бы она сказала, узнав, что меня, возможно, примут кандидатом в члены КПСС да еще и чем-нибудь наградят.

В начале октября в часть начало прибывать молодое пополнение, а через несколько дней на дембель ушли наши деды, а затем капитан Ахрамеев обрадовал тех, кто прослужил два с половиной года. Утром на построении он объявил, что они тоже будут уволены в запас сразу, как достроят новый гараж в автопарке.

С этого дня новых дедов в роте мы не видели. Они с раннего утра до позднего вечера проводили на стройке. Приходили в роту уставшие, грязные и сразу валились на койки. Зато дембельский аккорд был выполнен до конца октября.

Через два дня в роте их уже не было. Так что личный состав обновился, чуть ли не на половину.

Служба шла у меня ни шатко ни валко. На носу уже был новый 1970 год, а никаких известий о награждении пока не было. Да и о вступлении в партию никто речи не вел.

Зато комсоргом роты меня сделали сразу, как на дембель ушел Славка Поздняков.

Ничего нового в работе комсорга я не обнаружил и вполне справлялся с этой нагрузкой. На мое счастье, у нас в роте появилось сразу два художника, и я их сразу припахал к стенгазете и боевым листкам. Махорка был весь при счастье, когда увидел первый выпуск стенгазеты с рисунками. И в беседе со мной нечаянно проговорился, что в планах Ахрамеева было поставить меня на должность старшины роты, но что-то у него не срослось. Но от этой мысли он не отказался, и весной меня, скорее всего, ждет эта должность вместе со званием сержанта.

Синицын, исполнявший сейчас обязанности старшины, Ахрамееву категорически не нравился, но после массового дембеля ничего другого ему не оставалось делать, не ставить же на эту должность сержантов, только что пришедших из учебки. Они бы просто не справились с ней. Нельзя сказать, что меня это обрадовало.

– Может, товарищ капитан за это время найдет другую кандидатуру или у Синицына начнет все получаться? – поинтересовался я у замполита.

– Не знаю, – пожал тот плечами. – Возможно и то и другое.

В декабре все мы ждали Новый год, как будто он может принести что-то необычное в нашу повседневную жизнь.

Наконец он наступил, как я ни старался, но домой сорваться не удалось. Пришлось встречать праздник в роте. Тоска была смертная по причине недальновидности некоторых рас…дяев.

На праздник было закуплено вина бутылок двадцать, все они были до времени распиханы в снежные отвалы вдоль дорожек, в ожидании генерального шмона. Старики, проходя мимо, предвкушали, как будут распивать их поздно вечером после отбоя.

Но, увы, часов в шесть появился поддатый Ахрамеев, и на пару с капитаном Кторовым, командиром автобата, они не стали устраивать обыск в роте, а, протыкав все сугробы арматурой, методично вытащили оттуда бутылку за бутылкой. Вина они набрали море и заносили в канцелярию, как дрова. А потом уселись там и пили всю ночь. Могли бы нам хоть спасибо сказать за дармовую выпивку.

Отбой у нас ради праздника был в двенадцать ночи. В это время оба капитана выбрались из канцелярии и разошлись по своим подразделениям присутствовать на вечерней поверке.

Ахрамеев уже изрядно был навеселе, его рожа, постоянно имеющая отличительный багровый оттенок алкаша, сейчас вообще светилась как фонарь.

Слегка покачиваясь, он поздравил нас с Новым годом и, показав кулак на прощанье, опять скрылся в канцелярии, откуда сразу послышалось звяканье стаканов.

Улегшись на нижнюю койку, переехать на которую удалось сразу по возвращении из госпиталя, я попытался заснуть.

Однако сон не шел. Закинув руки за голову, я думал о том, чем заняться после увольнения в запас.

Стыдно сказать, но я до сих пор не мог понять, чем заняться. Понятно, что прожить всю жизнь, работая барменом, считай потратить ее зря. Конечно, если меня действительно примут в партию да еще чем-то наградят, это даст возможность поступить в приличный вуз. И даже если мне не хватит баллов как демобилизованному воину, то партийность сделает свое дело.

Осталось выбрать только вуз. Именно в этом и была загвоздка. «Куда идти, вот в чем вопрос?» – эта мысль постоянно крутилась в моей голове.

Мои размышления прервало легкое дрожание кровати, становившееся с каждой секундой все сильней.

«Опять Лешка дрочит, – раздраженно подумал я. – Сколько можно повторять, чтобы не трясся, как припадочный, дите, блин, херово!»

Не дождавшись финиша, я силой пнул ногой по самой выпирающей точке на сетке верхней койки.

Тряска моментально стихла.