Вторая жизнь Дмитрия Панина (СИ)

Первый настоящий разлад между молодыми Паниными случился, когда заболела Антонина.

Почки у нее были простужены давно, она привыкла к постоянным болям в пояснице, лечилась привычно сама, и только когда привычные методы лечения совсем не помогли, ни мочегонные травки, ни антибиотики, она всё же пошла к врачу и пока сидела три часа в унылом зеленом коридоре Долгорудненской поликлиники, сто раз решила, что притащилась зря.

Врач назначил УЗИ, но талон у него был только через две недели. А через две недели нашли затемнение, забегали, послали в онкологический центр, где сделали биопсию и развеяли последние сомнения, у нее был рак правой почки. Только когда её стали укладывать на операцию в областной центр, она призналась Диме, что больна.

Диагноз пришлось сказать, так как онкологичское отделение говорило само за себя. Прогнозы врачей были довольно оптимистическими, левая почка была не задета, и вполне можно было надеяться на жизнь с одной почкой, но вот тут Антонине не повезло: прошло после этого полтора года и обнаружились метастазы в левой почке и в легких.

- Мы никак не могли предполагать, - сказал врач. - В случае, как у Вас, такие последствия большая редкость. Просто невезение, несчастливый случай.

- Да, - Антонина вздохнула печально, - да, видимо все счастливые случаи уже исчерпались, слишком много было их в моей жизни.

- И правда, Димуля, - говорила она сыну, - ты сам подумай: спаслись от немцев, отлежались на островке, потом отец твой случайно оказался рядом, отпросился, приехал, и это оказалась судьба, потом ты родился, редкий случай без осложнений, а теперь вот закончилось мое везение, но я не могу при таком раскладе считать себя несчастным человеком.

Дима гладил похудевшие руки матери и молчал. А что он мог сказать?

Что ему бы хотелось, чтобы эти счастливые случаи продолжались? Это и без его слов было понятно.

Виолетта внешне делала всё, что положено невестке: готовила еду без соли, и Дима привозил её матери, передавала приветы, но сама в больницу не ездила, и когда Антонину отправили домой умирать, в больнице места были нужны для тех, кого ещё можно было вытащить, Дима отвез мать не к себе в Москву в трехкомнатную квартиру, а в коммуналку в Долгопрудном. Мать, впрочем сама не хотела ехать, её лечили здесь и лекарства она выписывала по месту жительства.

Ещё боли не начались, и болезнь сказывалась только в невероятной слабости, но мать ещё сама себя обслуживала, и Дмитрий приезжал только два раза в неделю, оставаясь на выходные с ночевкой, именно тогда, когда Антонина уже знала, что дни её сочтены и теперь единственное, что осталось ей, это надеяться на достойную смерть, которая наступила бы без тяжких испытаний для нее самой и для близких, состоялся разговор Дмитрия с матерью, который он позднее воспринимал, как её предчувствие возможных событий.

- Дима, - сказала мать, - ты поздний ребенок, и мы уходим рано, оставляем тебя одного, когда тебе нет ещё и тридцати. Сейчас жизнь твоя течет по привычному руслу и выглядит вполне благополучной и налаженной. Но не расслабляйся, ты молод, и впереди ещё много испытаний, а нас не будет, чтобы поддержать, но ты всегда помни, надо барахтаться до последнего, как та лягушка, помнишь? которая взбила-таки масло из молока и выбралась наружу.

Я чувствую, что тебе тоже придется тонуть, и тогда ты вспоминай нас, вспоминай ту лягушку и барахтайся, барахтайся до посинения. И помни, что не только у тебя, а у каждого в жизни случается такой период барахтанья, и у тебя тоже он будет.

Слишком легко всё тебе давалось, и мечты твои большие, а у твоей жены просто грандиозные, а ведь они, планы и мечты имеют привычку не осуществляться, и не каждый может пережить разочарование. Особенно плохо, когда женщина разочаровывается в мужчине, а это бывает, когда она от него много ждет. Помни, сынок, что я сейчас тебе говорю, и если тебе начнет казаться, что ты летишь в пропасть, и с тобой происходят вещи, которые никогда ни с кем не происходили, не верь и не поддавайся, всё уже было, и всегда есть шанс подняться, выжить, отсидеться на болоте, как мы с Надей когда-то.

- Мама, - в некоторой растерянности сказал Дима, - мне кажется, ты слишком мрачно смотришь на мою жизнь, мне кажется, тебе лучше обо мне не беспокоиться, и раз уже мало осталось, давай радоваться каждой минуте. Хочешь, поиграем в джин, как ты с отцом когда-то?

- Да, мы с отцом, бывало, любили перекинуть карты, и в подкидного, и в джин, но ты ведь не очень?

- Ну и что, а теперь вот поиграю. А то в телевизоре и смотреть нечего.

- Да, только позднее будет кинопанорама, я люблю её смотреть, - сказала Антонина.

Дима нашел колоду в серванте, подложил матери ещё одну подушку, чтобы было повыше, и они принялись играть в транзитного дурака с переменным успехом, и к концу игры мать раскраснелась и выглядела лучше, чем в начале.