Вторая жизнь Дмитрия Панина (СИ)

- Привет, Андрей, - сказал он. - Конечно, узнаю.

- Как ты? - спросил Андрей. - Выглядишь здоровым.

- Да, вот, всё нормально. С таблеток слез, раз в год только провожу курс и всё. Работаю.

- А ты как?

Он вглядывался в худое, бледное, но чисто выбритое лицо. Андрей, несмотря на вечернее время, был совершенно трезв, опрятно одет, но выглядел понурым, в то время как в палате он был весел и любил побалагурить.

- Что-то не так?

И Кузьмичев вдруг странно сморщился, лицо пошло складками, и он тихо сказал:

- Всё не так. Умерла моя Галина, помнишь её?

Дима кивнул. Они отошли в сторонку, чтобы не мешать пешеходам.

- Как же, не старая ведь?

- Не старая, да жизнь её замучила. Гипертония у нее была, а ей не до себя было, таблетки какие-то пила, и всё на ходу, на ходу. А тут плохо ей стало, вызвали скорую, те сделали какой-то укол, и уехали. Она вроде уснула, я отдельно лег, чтобы не мешаться, а утром встаю, что думаю, моя хозяйка не хлопочет на кухне, завтрак не готовит, вроде пора.

Зашел в комнату, а она холодная.

Андрей достал сигареты, торопливо прикурил, затянулся, выпустил дым наверх.

- Да, - Дима, кивнул, понимаю, - после стольких лет остаться одному...

- Да ведь если б не я, если не мотал бы я нервы со своим пьянством, она бы жила и жила, а то у меня запои два-три раза в год были, а у нее гипертония. Нельзя было ей такие стрессы. Вот сын мне и сказал: " Всё из-за тебя, отец. Из-за того, что водку ты любишь больше, чем нас".

Кузьмичев ещё раз затянулся, и смял окурок о гранитную стену здания.

- Вот так. И ты, Дима, поверишь, с той поры мне как отрубило, водка эта стала такой ненавистной, я даже на поминках чуть пригубил. Получается, Галя всю свою жизнь боролась с моим пьянством, а победила его только тогда, когда умерла.

Диме стала страшно за Кузьмичева, который жил в сознании своей вины в смерти жены. Он сказал

- Не убивайся, и не вини себя. Конечно, ты жизнь себе отравлял и ей. Но гипертония есть гипертония, стрессы у нее были наверняка не только из-за тебя.

- Это так, с невесткой они иногда цапались, но всё же довело её до могилы мое пьянство.

Помолчали. Диме и сказать было нечего, и он сменил тему разговора:

- А где работаешь?

- А всё там, в автомастерской. Теперь это кооператив. Машины чиню. У меня, ведь Димка, как в народе говорят, руки золотые, я всё могу сделать, и дома по ремонту, и электропроводку, и мотор с закрытыми глазами разберу и соберу, а сейчас, когда без запоев и руки с перепою не трясутся, от клиентов отбоя нет, начальство меня ценит, я хорошо зарабатывать стал, а куда, на что мне деньги?

Сыну подкидываю на внука, а мне самому всю жизнь денег на водку не хватало, а когда пить перестал, так и вот, потратить-то не на что.

Помолчали, не зная, что ещё сказать друг другу, попрощались и расстались, время было позднее, выразили надежду на ещё одну неожиданную встречу в будущем: гора с горой...

Дима после ухода Кузьмичева не пошел пешком по плохо освещенным улицам, а сел в нагнавший его троллейбус.

12

Спустя две недели после встречи с Кузьмичевым, Панин был на приеме у Виктора.

После обычных расспросов о его самочувствии, наступила пауза и Дима, набравшись духу, рассказал врачу о встрече с Кузьмичевым.

- Чего только не бывает в жизни, - сказал Виктор. - Он казался таким безнадежным пропойцей, а вот выскочил. Другого смерть жены ещё только подтолкнула бы пить и пить.

- А как остальные из нашей палаты, как Максим, как Вова? - спросил Дима

- Да, Вова, Петрушин, помню, - Виктор замолчал.

- Так что с ним? - настаивал Дима.

- И Максим, да Максим, - сказал Виктор, как будто не слышал вопроса о Вове.

Психиатры умеют уйти от ответа, думал Дима, ему было очевидно, что с Вовой нехорошее случилось.

- С Максимом родители вовремя тревогу забили, насильно отвели его на лечение, и он, а это редко бывает, переломался, перемучался и втянулся в другую жизнь. Говорить ещё рано, у таких молодых рецидивы и через пять лет бывают, но сейчас каждый месяц работает на него. Так что есть шанс, что там вообще всё нормально будет.

- А Володя, почему о нём не говоришь?

- А что Володя, нету Володи.

- Погиб?

- Застрелился. Как выписался из больницы, а лучше ему так и не стало, но он, видимо, симулировал улучшение. Как-то контролировал себя, перестал кричать по ночам, стал проситься домой, жена приезжала. Плакала, просила отпустить, ну это не у нас было, в Кащенко. В общем, ошиблись они, отпустили. Он домой вернулся, он из Подольска был, и через два дня застрелился. Из охотничьего ружья. Подгадал, чтобы его отец нашел, в сарае стрелялся. Не хотел, чтобы сын или жена. Ну и зачем тебе нужно было знать об этом?

Дима молчал, он не хотел услышать о самоубийстве Вовы, он надеялся, что у того всё хорошо.

- Да, война убивает и после ее окончания, - Панин вздохнул. - А я так надеялся, что у него все будет хорошо.

- Я тоже, но шансов мало было.

13

Дима и Тамара расслаблено лежали на смятых простынях, мягкая рука Тамары в руке Димы.

- Что-то меня после этого дела всегда на что-нибудь вкусненькое тянет, - сказала Тамара.