Вторая жизнь Мириэль Уэст

Сегодня она добралась до своего маникюрного набора, придавала форму и полировала женские ногти в перерывах между другими делами. Она успевала закончить с одной рукой, пока под языком пациентки находился градусник. Сестра Верена, скорее всего, позже отругает ее за то, что она развращает женщин и подвергает опасности их души. Но, несомненно, их улыбки чего-то стоили. Эти женщины, чья гортань сужена от поражений, у кого в носу разрушаются хрящи, теряющие зрение – заслуживали небольшого легкомысленного развлечения. Бог и сестра Верена могли обвинять ее сколько угодно. Кроме того, как бы она ни хорохорилась перед Фрэнком, Мириэль тоже нужно было отвлечься.

– Вот, блестит, прямо как новенький автомобиль, – проговорила она, когда закончила с ногтями последней женщины. Она сунула прозрачный лак обратно в карман вместе с пилкой, жидкостью для удаления кутикулы и пузырьком белого лака, который она наносила на внутреннюю сторону ногтей, чтобы отбелить кончики.

Женщина подняла руки, сморщенные от старости и покрытые шрамами от болезни.

– Люди действительно сейчас это делают?

– Конечно. – Мириэль протянула свои собственные руки для демонстрации. Прошлой ночью Жанна хотела поиграть в косметолога, и ногти Мириэль, ставшие жертвой этой игры, выглядели не очень ровно подпиленными и не до конца отполированными. Рядом с бледным пятном у основания большого пальца появилось еще одно – покрасневшее и вспухшее по краям. Она списала это на стресс, вызванный отъездом Айрин, неудачной экспериментальной терапией и практически полным отсутствем писем от Чарли. – Неважно, что думают парни. Мы делаем это для себя. Красивые ногти – первый шаг к тому, чтобы почувствовать себя во всеоружии.

Женщина хмыкнула и пожала плечами.

– Тебе что – не нравится?

– Конечно, нравится. А теперь, может, еще немного помады?

Мириэль рассмеялась.

– Я почти уверена, что из-за этого меня уволят.

В другом конце комнаты раздался звон колокольчика, Мириэль встала и направилась туда. Когда она оглянулась, женщина все еще рассматривала свои руки, нюхала и даже облизывала один из ногтей. Мириэль улыбнулась и вернулась к работе.

Но когда в конце дня она вешала фартук, аппарат для гипертермии снова завладел ее вниманием. Как долго ей придется ждать, пока они найдут лекарство? Сколько еще дней рождения своих детей она пропустит? Сколько первых дней в школе? Хелен даже не узнает ее, когда она вернется. Эви, возможно, будет помнить ее только как страдающую депрессией алкоголичку. Мириэль прислонилась к стене. Маникюрные принадлежности в ее кармане врезались в бедро, но ей было все равно. Даже когда она почувствовала, что тюбик с лаком для ногтей лопнул. Ей так много нужно исправить! Так много потраченного впустую времени нужно отыграть. Но что, если препарат так и не найдут, и у нее не будет шанса?

Ее самая большая надежда сейчас – получить двенадцать отрицательных кожных тестов. Осталось всего три, и она будет свободна, как Айрин. Не беспокоясь о риске рецидива или о людях, которых она покинет. Она подошла к аппарату и резко пнула его. Машина даже не дернулась, а вот носок ее туфли оказалась ободранным, и палец на ноге заболел.

* * *

В тот вечер в зале отдыха Мириэль неохотно присоединилась к своим соседям по дому для просмотра фильма. Еще одно развлечение для их жалкой жизни. Она не могла понять, почему Айрин до сих пор не умчалась домой. Подруга говорила что-то насчет необходимости дать сыну и его жене время привести в порядок ферму. Мольбы Жанны о том, чтобы она осталась на Марди Гра, тоже, возможно, имели к этому какое-то отношение. Мириэль была рада каждому дополнительному дню с Айрин, но это только усиливало печаль из-за неизбежного отъезда подруги.

Во время первой смены барабанов она купила батончик «Hershey’s» для себя и Жанны.

– Останься здесь после шоу, – прошептал ей Фрэнк, когда она протянула ему десять центов. – У меня кое-что есть, хочу тебе показать.

– И что же?

Свет потускнел, и проектор снова ожил. На экране замелькали черно-белые изображения. Аккомпаниатор взял диссонирующий аккорд, затем нашел свое место в музыке.

– Это сюрприз, – прошептал Фрэнк, подмигивая ей.

Мириэль вернулась на свое место и провела остаток вечера, гадая, что еще затеял Фрэнк. Хотелось надеяться, ничего такого, что касалось бы шатких лодок и лягушек-быков.

В середине кадра, после третьей смены барабана, на экране появилась Клара Боу в расшитом бисером очень открытом платье. Этот фильм был поновее. Мириэль вспомнила, что всего несколько лет назад читала о нем рецензию в «Таймс». «Есть около пяти актрис, появление которых на экране вызывает у меня настоящий трепет, – писал рецензент, – и Клара в этом списке».

Мириэль вынуждена была согласиться. Даже тараканы в этом зале застыли, когда Роберт Эгню заключил мисс Боу в объятья и поцеловал.