Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении

Но он не забыл. У себя в тиши кабинета и дома в спокойный час возвращался он мыслью к ней, ко все той же искре. Как она еще мало изучена, объяснена! И как мало вскрыты еще ее особенности и свойства!

Казалось бы, не очень значительный случай. Но этот случай с искрой на корабле вновь толкал его к той области науки, о которой он узнал впервые из уст своих университетских учителей, которая уже тогда пленила его воображение и теперь среди всех увлечений и занятий составляла, пожалуй, самый его живой интерес. Область, еще полная загадок и неясностей. Мало кому доступная. Область, где бушуют электрические возмущения, токи высокой частоты, где сверкают молнии и искры разрядов. Область электрических колебаний. И он вновь устремился в нее, в эту область, вслед за теми, кто высекал в ней первые искры открытий.

ИСКРЫ ОТКРЫТИЙ

Человек с грубым, простым лицом и тяжелой копной рано поседевших волос, бывший ученик переплетчика и мелкий препаратор при лаборатории, а теперь один из виднейших ученых, английский академик, член Лондонского Королевского общества, профессор физики и директор главного научного института сэр Майкл Фарадей стоял у себя за экспериментальным столом, осуществляя серию задуманных опытов. Его цель — по-новому осветить природу электричества. А его главный научный метод — проверять свои идеи на опытах и выводить из опытов, развивать идеи дальше.

Он ищет объяснения тому, что называется явлением индукции. Что заставляет одно наэлектризованное тело действовать на другое, один магнит на другой? Какие силы тут играют? Каков же механизм этого действия — действия на расстояние?

Об индукции рассуждали многие. Сложились о ней уже определенные представления, были написаны внушительные трактаты. И все взгляды вращались вокруг одного представления, из которого, как из заколдованного круга, трудно было вырваться. Считалось, что индукция действует мгновенно, что она направлена по прямой между телами, что ее силы как бы перескакивают через пространство и среда между телами не играет при этом никакой роли. Есть два тела, заряженных электричеством, или два проводника, по которым течет ток, а между ними безразличная пустота. Ну все равно как действие земного притяжения.

Закон всемирного тяготения, открытый Ньютоном, властвовал над умами, и все явления природы, в том числе и электрические, хотелось объяснить по его подобию.

Только очень сильный, независимый ум мог бы взглянуть на все это иначе. Таким и был Фарадей. Он умел посмотреть на все известные явления как бы заново. И исходил из того, что он видит, сам видит, а не из того, что ему говорят. Он читал в трактатах одно, а у себя, за лабораторным столом, в серии неопровержимых опытов видел другое. Эти замечательно поставленные опыты, простые, наглядные, то дающие ожидаемые результаты, то отвергающие необоснованные предположения, десятки и десятки опытов, удачных и неудачных, последовательно сменяющих друг друга изо дня в день, из года в год, — они-то и привели Фарадея к совершенно новым выводам.

С 1831 года начали печататься серии его работ под названием «Экспериментальные исследования по электричеству». Там было и об индукции, о том, как же происходит электрическое действие на расстояние. Все обернулось под его взглядом иначе. Действие это не мгновенно, как учили раньше, а распространяется с очень большой, но все же конечной скоростью. От точки к точке в пространстве, от одной частицы, находящейся в промежуточной среде, к частице смежной, соседней. И силы этого действия идут не по прямым линиям, а по линиям кривым. Как, например, видим мы узор полукружий, рассыпав железный порошок на листе бумаги над магнитом. Магнитные силовые линии — это и есть копия той картины сил, что возникает невидимо при электрической индукции. Силовые линии! Они стали для Фарадея куда более реально существующими, чем то неясное и расплывчатое, что понималось под общим словом «электричество» или «магнетизм». И силовым линиям из года в год воспевал он все большую хвалу. Силовые линии стояли перед его умственным взором в пространстве как состояния этого пространства, как напряжения, как вихри, как течения, как многое другое, что он сам не смог бы еще точно определить. Но они стояли там, действуя друг на друга, сдвигая и толкая тела туда и сюда, распространяясь и сообщая друг через друга возбуждение от точки к точке.

Это уже не мертвое, безразличное ко всему пространство, а насыщенная передающая среда. На промежуточную среду, на ее важнейшую роль при электромагнитных явлениях и обращал внимание ученого мира Фарадей.

«Таким образом, индукция, — писал он, — по-видимому, является, по существу, действием смежных частиц, через посредство которых электрическая сила, зародившаяся или возникшая в определенном месте, распространяется или поддерживается на расстоянии, появляясь там в виде силы того же рода…»