Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении

Он и сам нередко берется за изготовление какой-нибудь новинки, чтобы продемонстрировать ее поскорее своим слушателям. Это бывает нелегко. В Минном классе, да и вообще в Кронштадте нет нужных мастеров по тонким приборам, кому можно было бы все заказать. И он сам, Попов, становится тогда то слесарем, то механиком или токарем по дереву, по металлу. Несмотря на свои слабые легкие, он освоил даже искусство стеклодува, выдувая на пламени горелки нужные ему трубочки и сосуды. А затем опять переход от черной мастеровой работы в область чистой теории. Принципиальные основы физики, электричества. Вот тут же, в конце кабинета, стоит его небольшой письменный стол возле окна, и, когда он сидит, задумавшись над книгой или журналом, глядя прямо перед собой, взор его невольно скользит по деревьям сада там, за окном, по дорожкам с фонтанчиком, и видит беседку с плоской крышей, ту самую, что заметил еще в первый день своего приезда сюда, в Минный класс.

Да, он нашел здесь то, что искал. Тихий уголок для работы. Уединенный, но не оторванный от остального мира науки. Библиотека Минного класса получает довольно много книг, специальных журналов, и он, оставаясь на острове, может все-таки обозревать обширное поле исследований. Что там совершается в университетах и в академиях, в лабораториях Петербурга, России, Европы?

Сфера деятельности его постепенно раздвигается, перешагивая и за стены Минного класса. Его пригласили еще читать курс лекций в Морском инженерном училище, тут же, в Кронштадте. Работы прибавилось. Ему приходится часто выступать с публичными докладами о достижениях науки и техники перед кронштадтской интеллигенцией, перед моряками. Работы еще прибавилось. Его никак нельзя назвать блестящим лектором, а все же на его сообщения, которые произносит он своим негромким, глуховатым голосом, собираются со всего Кронштадта. Ну, конечно, собираются отчасти и потому, что это все-таки какое-то развлечение в однообразной и по-военному суровой жизни острова. Едва появляется что-нибудь новое на горизонте науки, как он, Попов, уж не замедлит об этом рассказать — и слушателям Минного класса, и более широкой публике. Вкус на новинку у него обостренный. Его призывают в разные флотские комиссии на консультацию и экспертизу. Работы еще прибавилось. И если где-нибудь возникает затруднение по электрической части, то обязательно вспомнят о нем: «А нельзя ли спросить у Попова из Минного класса?»

Эти трое инженеров корабельной службы пришли к нему в Минный класс и, обходя осторожно оборудование физического кабинета, уселись, несколько смущенные, на стульях в один ряд, словно по шеренге, против его стола.

— Чем могу быть полезен? — спросил Попов.

— Видите ли, нас замучили искры… — начал старший по чину.

— Искры?.. — переспросил Попов и чему-то улыбнулся.

— Да, искры. В проводке вдоль борта, — подтвердил старший.

— Они пробивают изоляцию, — добавил второй.

— У нас гаснет свет. Отказывают электроустановки, — вставил третий.

— Искры… — повторил старший. — Бог их знает, откуда они берутся.

— Прямо дьявольские шутки! — сказал второй.

— Шутки плохи… — мрачно отозвался третий.

— Извините, нельзя ли все по порядку? — попросил Попов.

Начало было такое, что их следовало очень внимательно выслушать.

Они изложили все по порядку. Как известно, подводка к электроустановкам на военных судах однопроводная. Вторым проводом служит металлический корпус корабля. И вот во время работы между проводом и корпусом в разных местах вдруг начинают проскакивать искры. Пробивают изоляцию, нарушают работу и еще, не дай бог… В погребах-то корабля всякая пороховая начинка!

— Мы уж совсем сбились, — развел руками старший. — Не можем понять…

— А вы считаете, я сразу могу понять? — ответил Попов после некоторого молчания. — Здесь что-то кроется. Прошу извинить, но мне необходимо подумать.

Он думал все эти дни. То поглядывая в сад, ничего не видя. То перелистывая записи на столе. Таинственные искры! Что их порождает? Какой электрический процесс может вдруг разразиться появлением искры на корабле? Или искровым разрядом, выражаясь научно. Это не то что плохая изоляция провода от корпуса корабля. Тогда было бы все очень просто и само собой понятно. Изоляция была, как ей положено. Здесь какой-то особый случай. И он искал ему научное объяснение.

И, кажется, наконец нашел.

Пригласил к себе корабельных инженеров и сказал, что он обо всем этом думает. Объяснение, пожалуй, лежит в том, что известно в физике под именем резонанса. Колебания токов в проводниках могут так влиять друг на друга, что на каком-нибудь участке цепи создается перенапряжение. Изоляция уже недостаточна, и — раз! — пробивает искра.

Итак, резонанс. Колебательный процесс. А если физическая сущность известна, то можно найти и противоядие. Способ защиты. Он подсказал им простой, доступный способ, как избежать искр.

Моряки остались довольны, благодарили. И, видимо, вскоре забыли о ней, о злополучной искре.