Вторник. Седьмое мая: Рассказ об одном изобретении

С теоретической стороной наконец покончено. И, к облегчению большинства присутствующих, дело перешло к показу опытов. Скучные минуты могут быть вознаграждены.

Стройный молодой человек, стоявший все время молча возле ящиков с приборами, вступил в действие. Ловко и без промедлений, распоряжаясь двумя помощниками, развернул он перед зрителями целый каскад заготовленных эффектов. Заставить что-то в ящике приемника выстукивать в ответ на искровые разряды — короткие и длинные сигналы телеграфной азбуки, пусть даже переданные невидимо, прямо по воздуху, без проводов, — это, конечно, главное, но недостаточно еще поражающее. Скорее для специалистов. А вот для публики…

Выстрел из пистолета! — курок спускается с расстояния. Взрыв под сетчатым колпаком! — с расстояния. Все эти игрушки Маркони привел в действие, включая с помощью посылки волн чувствительные электромагнитики — реле. И получил овацию. Публика восторженно приветствовала «повелителя невидимок», как любили выражаться газетчики. Стены научного Королевского института содрогались от грома аплодисментов.

Но еще не все. Еще предстояло совершить заключительный акт. Самый значительный. Именно его и ждали те, кого можно было считать здесь действительно людьми техники и науки. Что же там в ящиках? Какая же конструкция творит это волшебство воздушной передачи?

Прис велит развернуть на щите огромную, великолепно разрисованную схему. Маркони поднимает крышки футляров, обнажая наконец то, что он так тщательно все время оберегал. Его главный секрет.

И что же предстало перед взорами ученого собрания? Под первым футляром — излучатель волн. Обычный вибратор. В том виде, в каком пользовался ими профессор Риги. Лишь увеличенный в размерах.

А что же под вторым футляром? Приемник волн. Глядите! Глядите внимательно! Стеклянная трубочка с металлическими опилками. Знакомая историческая трубочка. Как была у Бранли, как у Лоджа. Как была потом в преобразованном виде у Попова. Трубочка.

Но глядите дальше! Что вы видите? Молоточек от электрического звонка. Он бьет по трубочке с опилками. Что же это? Да, та самая идея автоматического встряхивания, что была так блестяще решена Поповым.

А в целом — копия той же схемы, что была демонстрирована Поповым еще весной 1895 года (два с лишним года назад!). Схема, решавшая задачу беспроволочной сигнализации, беспроволочной телеграфии. Схема, которую каждый мог рассмотреть на рисунке и прочесть ее описание в журнале «Ж. Р. Ф. X. О.», год 1896, январь, выпуск первый, статья А. С. Попова. Схема, отличающаяся теперь у Маркони лишь мелкими, несущественными изменениями. А во всем главном — полное совпадение.

И опять ничего не сказано о Попове. Имя русского изобретателя осталось где-то далеко за стенами этого собрания. Надо кричать? Нет, зал безмятежно рукоплескал открывшейся картине. Только один легкий вскрик не то протеста, не то изумления раздался из первого ряда. Почтенный профессор Оливер Лодж поднялся со своего места, желая как будто что-то сказать. Но его слабый голос потонул в общем шуме восторгов. Толпа поклонников и поклонниц уже ринулась к Маркони.

Заседание окончено.

Лондонские и европейские газеты мигом оповестили мир о новом успехе беспроволочной сигнализации, опережая ее младенческие шаги вихрем самых пылких слов: «Необыкновенно!», «Поразительно!», «Потрясающе!» Маркони стал героем прессы. Его молодое, красивое, энергичное лицо заполнило страницы и витрины. Ливень писем грозил окончательно затопить его дом.

Англия признала. Англия была готова считать его своим. Но Маркони не забывает, что он все-таки сын Апеннинского полуострова, — там его отчий дом, там он вырос, и там он почерпнул первые сведения о существовании электромагнитных волн. На крыльях успеха отправляется он в Италию. Нет, не к себе в родные сады Понтехио. Он в Риме. Экзальтированные соотечественники устраивают ему помпезную встречу. Он чувствует себя цезарем с венком победителя. Он показывает свои достижения. Нет, не в здании древнейшего университета, не в ученом обществе. Стоит ли совершать такое путешествие, чтобы предстать перед десятком ученых педантов, которые, не дай бог, еще выскажут десяток разных сомнений или зададут столько же ненужных вопросов. Молодому Маркони уже не раз случалось говорить с легким пренебрежением: «Ах, эти сеньоры профессора!»

Не к ним ведут его интересы.

В апартаментах палаццо Августина, где помещается Морское министерство, собираются сенаторы, посланники, адмиралы, генералы, множество флотских и армейских офицеров, и Маркони разыгрывает перед ними акт сигнализации на расстояние — между разными этажами здания. Военной публике не надо долго разъяснять, чем это пахнет практически. Интересно, что теперь испытывает морской министр, который в прошлом году так вяло отозвался на предложение какого-то там неизвестного юнца? Теперь с ним, с зтим юнцом, приходится считаться.

Возможно, итальянский флот получит некоторые привилегии, поскольку сам изобретатель… и так далее. Маркони молча, вежливо улыбался. Кто знает, все может быть.