Второе дыхание

По пути к другому бараку Кале пришлось испуганно отскочить с тропинки, уступая дорогу бежавшей навстречу огромной собаке. Отскочив, провалилась в сугроб и пережидала в снегу, вся сжавшись, внутренне холодея от мысли: а что, если собака окажется бешеной?!

Не удалось обнаружить ей ничего ни во втором, ни в третьем бараке. Четвертый был пуст, нежилой. И только возле последнего, пятого, сердце Кали тревожно и сильно сдвоило.

Там, за мутными стеклами, молодая женщина в короткой ночной рубашке, склонившись над кроватью и широко расставляя полные белые ноги, разбирала постель. Возле стола, спиною к окну, сидел и курил невысокий плотный мужчина. И его овальная, напоминавшая яйцо спина, накрест перехваченная подтяжками по исподней рубахе, и синие диагоналевые галифе, и белые бурки на ногах, да и сами подтяжки — все это было знакомо Кале до мелочи. Ведь не эти ли самые подтяжки покупала она год назад Василию Андреевичу в день его рождения!..

Калю будто бы приклеили к окошку.

У стены направо, на диване, спал ребенок. Сквозь узкую щель в занавесках он был виден не весь, и было нельзя разобрать, мальчик то или девочка.

Неужели они и второго прижить успели?!

От одной этой мысли ее окатило холодом. Но от сознания, что ей посчастливилось наконец-то, пускай совершенно случайно, обнаружить гнездо своей давней соперницы и даже застать ее со своим благоверным чуть не в кровати, всю ее, с головы и до ног, опалило, словно огнем, мстительной радостью.

«Ишь, какую себе подцепил! Молодая совсем... Я-то уж, видно, стара, отслужила свое. И подзаборника снова чужого кормит. Своих-то не дал бог, так чужих... Мало ему оказалось одной — завел и другого, соскучился без детей-то, вторую семейку содержит, чертов пузан. Вон они на кого, все его денежки-то уходят. Ну погоди, сейчас я тебе покажу!..»

Вся она закипала и вздрагивала от нетерпенья, но сдерживала себя, выжидая чего-то еще, что должно там вот-вот совершиться... Ах, с каким наслаждением вцепится она сейчас в свою соперницу, как будет рвать на ней волосы, отводить свою душу! За все, за все целиком ей отплатит. А затем с криком вытолкает своего благоверного из барака и погонит его прямо в нижнем белье городскими улицами. И пускай сбежится народ, пусть все видят, какой у нее недостойный и подлый муж и какая сама она великолепная, чистая, честная, в справедливом своем супружеском гневе!..

Уже готовая кинуться в комнату, не совершила она всего этого только лишь потому, что благоверный ее, кончив курить, включил верхний свет и повернулся лицом к окошку.

Это был совершенно не он, не Василий Андреевич, а другой, незнакомый какой-то мужчина.

Каля разочарованно отошла от окна.

Отечные ноги гудели, она вдруг почувствовала усталость. Покрутившись по засыпающему ночному городу еще с полчаса, Каля подумала, что отыскать супруга таким вот образом ей едва ли удастся. Она отправилась на станцию и в ожидании электрички принялась прохаживаться по платформе, вглядываясь в лица пассажиров с тайной мыслью: если муж направится домой, он никак не минует этой платформы, так как к дому другого пути из города нет...

Тускло горели пристанционные фонари. С темного неба вдруг полетели хлопья сырого липучего снега. Они неприятно шлепались на щеки, залепляли глаза. Но Каля ходила и ходила, вглядываясь в лица, стараясь не пропустить ни одного из мужчин.

Снег повалил гуще, прибывали все новые пассажиры, толпа тасовалась, двигалась, поезда приходили и уходили, и скоро в сетке сплошного мокрого снега стало невозможно ориентироваться. Вот мелькнула знакомая овальная спина. Каля кинулась следом, бесцеремонно расталкивая пассажиров, но это опять оказался не он, не Василий Андреевич...

От напряжения вдруг подскочило давление и Калю стало пошатывать. И снова одолевали сомнения. Вот она мечется здесь, подстерегая неверного мужа, а он между тем мог спокойненько взять такси. Или уехать домой на одной из этих же электричек, пока она там металась по городу, как угорелая.

Нет, он дома сейчас, непременно дома! Где ж ему еще быть? Она вот тут мерзнет, ее продувает ветер, заносит мокрый снег, а он, благоверный ее, посиживает в их теплой уютной комнатке и благодушествует, распивает чаи...

Ну погоди же!

Вскочив в подошедшую электричку, через одну остановку вышла, бегом направилась к дому, но еще издали увидала, что в комнате их не было света, окна ее темны.

Стало быть, мужа нет дома. Или, может, пришел, завалился спать? Тогда сейчас она ему покажет, на этот раз не удастся отговориться экстренным совещанием, вахтер-то ей все рассказал.

Она подбежала к крыльцу и остановилась перевести дыхание.

На двери, как и прежде, висел тяжелый замок; висел чуть набок, как она, уходя, и повесила. Значит, мужа не только нет, но и не было дома...

Каля снова зашла к тете Поле, от нее побежала к Жорке, но и у Жорки супруг ее не показывался.