Второе дыхание

— Коза ест там, где привязана, — засмеялся Балашов, застегивая плащ-накидку. — Тетя Лиза, дверь не запирайте, сейчас вернемся.

И действительно, разведчики вернулись быстро. Ошеломленного немца посадили около стола, и Кожухарь, с трудом подбирая слова, начал допрос.

Пленный сказал, что он солдат 124-го пехотного полка. В Бахчисарай прибыл только вчера и ничего здесь не знает. Кожухарь внимательно просмотрел его документы.

Немец не врал.

Узнав, в чем дело, всегда спокойный, невозмутимый, Зобнин рассвирепел:

— Чертова мокрица! Чего же он лез?

Балашов рассмеялся:

— А ты, прежде чем стукать его по башке, спросил бы, когда он прибыл в город.

Кожухарь, уже без интереса допрашивая пленного, думал, что предпринять дальше. Наконец он сказал:

— Придется идти брать второго.

— А этого куда денете? — встревожился старик.

— Этого? Останется здесь. А с ним Балашов. Пойдем вдвоем.

Пленного связали, сунули в рот кляп и положили под кровать, в отгороженный угол.

Сразу став очень серьезным, Балашов подошел к Кожухарю.

— Нельзя без меня! Ни он, ни вы города не знаете.

Кожухарь озадаченно посмотрел на ребят.

— Верно. Этого я не учел. Останется Зобнин. Собирайся, Балашов.

Разведчики ушли. В доме все стихло. Только за перегородкой изредка ворочался связанный немец. Время тянулось медленно. Дед, как сидел за столом, так и заснул, и Зобнин понял, что он очень стар.

Хозяйка, наклонив голову, молча что-то шила…

Выйдя из дому, Кожухарь и Балашов прокрались до конца переулка. Они бродили пустынными ночными улицами, подстерегали за углами, караулили на перекрестках. Все было напрасно. Кроме парных патрулей, на улицах никого не было. А время шло. До рассвета оставалось немного.

Балашов предложил напасть на патрульных. Кожухарь не согласился. Патрульных сразу же хватятся. Поднимется тревога.

Опять послышался мерный стук движка, и разведчики повернули в ту сторону.

В конце переулка, во дворе, огороженном невысоким саманным забором, на шесте раскачивалась электрическая лампочка. При ее свете Кожухарь и Балашов увидели несколько мотоциклов и фургон-прицеп, в котором работал движок. Поодаль стоял автомобиль с кузовом-вагончиком. От прицепа к автомобилю тянулся толстый кабель.

«Радиостанция», — определил Кожухарь.

Разведчики притаились у забора. Щелкнула дверь вагончика, мелькнула полоска света. Донесся обрывок немецкой речи. Дверь захлопнулась. Кожухарь шепотом выругался: грузный немец не спеша уходил в глубь двора. Вдруг он повернул и быстро зашагал к забору, за которым, согнувшись, прятались разведчики. Балашов схватился за нож. Кожухарь, почувствовав это движение, предостерегающе взял его за локоть. Немец подошел к забору и начал расстегивать шинель. Мгновение — Кожухарь рывком выпрямился и наотмашь ударил немца по голове. Тот грудью повалился на забор.

Через четверть часа разведчики были дома. «Языка» примостили на табурете и привели в чувство. У немца громко и часто стучали зубы. Временами он хватал ртом воздух и икал. Ему дали воды. Кожухарь посмотрел в солдатскую книжку пленного и начал допрос:

— Капрал Франц Гассель?

— Да!

— Воинская часть?

— 50-я пехотная дивизия, рота связи.

— Ваша профессия?

Немец оживился.

— О-о, я рабочий. Бавария. Завод. Понимаете? Гроссмастер пива. Я делал экстрапиво!..

Кожухарь оборвал его:

— Ваша военная специальность?

Немец увял:

— Мотоциклист-связной.

Кожухарь достал карту:

— Покажите зенитные батареи.

Немец провел языком по пересохшим губам и огляделся. Возле печки сидел проснувшийся старик и с нескрываемым любопытством смотрел на немца. Рядом стояли Зобнин и Балашов. Пленный судорожно икнул.

— Ну, я жду! — повелительно проговорил Кожухарь.

Немец наклонил голову, избегая взгляда Кожухаря, хрипло сказал:

— Нике! Я не могу.

— Можешь! — резко, как команду, бросил Кожухарь. Немец вздрогнул, втянул голову в плечи и поспешно согласился.

— Да-да! Могу. Битте, — дрожащими руками он взялся за карандаш.

Наблюдения с вершины Курушлю пригодились. Показания капрала совпадали с данными разведчиков. Немец не обманывал.

— Гут, — поощрительно сказал Кожухарь. — А теперь покажи, где новая железнодорожная ветка.

Довольный тем, что угодил, капрал с готовностью уставился глазами в карту.

— Вот! — он начал вести черту от основной магистрали и сейчас же положил карандаш. — Ее уже нет, разобрали… — растерянно проговорил он.

Кожухарь утвердительно кивнул головой:

— Правильно. Где гросс-пушка?

Глаза пленного растерянно забегали.

— Ну! — торопил Кожухарь, не спуская с немца колючего взгляда. Немец покорно вздохнул.

— Здесь, — сказал он, ставя на карте крест.

В это утро по улицам Бахчисарая двигалась довольно обычная для той поры процессия. Впереди вышагивал рослый капрал. Солдат и полицейский в комбинезоне с белой повязкой на рукаве, оба со шмайсерами, подгоняли двух арестованных. Арестованные шли в ватниках со связанными назад руками. Рты их были заткнуты тряпками.

Зловещая процессия миновала несколько переулков и свернула на улицу, ведущую к окраине города. Редкие прохожие оборачивались и долго смотрели вслед.