Второе дыхание (СИ)

Жизнь и раньше-то на месте не стояла, а сейчас и вовсе неслась водами бурной горной речки, прихватывая по дороге нерадивых, что зевали на её берегах. Май продолжал намекать, что медлить нынче опасно, так можно остаться в нём навсегда маяться. Если не шевелиться или тормозить, застывать, печалиться, с тоской глядя вдаль хоть поверх руля на автостраду, хоть с балкона у родителей на круглосуточно — активные магистрали Северной Столицы — все, конечная.

Два раза сходила на терапию, ещё даже не всё о себе рассказала, а школьницы уже, на новый манер, он-лайн, в последний звонок позвенели и были изгнаны из обители знаний аж до сентября. Старшую крошку, практически, с корабля на бал, подхватил поезд на юг и умчал на три недели на первые этим летом спортивные сборы. Оставшиеся в наличии барышни только успевали носиться по отчётным концертам, выпускным и финальным занятиям во всех посещаемых секциях, клубах и прочем культурном досуге. Взмыленная мать, соответственно, моталась на машине по историческому центру, проклиная пышные празднества в честь Дня основания и Дня основателя. Ну, так у нас совпало!

В последнюю из этих сумасшедших майских суббот, остро нуждаясь в тишине, покое и одиночестве, выставила супруга с дочерями на прогулку за пределы «семейного гнезда». Сама же начала, нет, не мыть — стирать — убирать, а разгружать багажник собственной машины, ибо он вчера пытался вдруг перестать закрываться.

Очень сочувствовала в процессе всем известной Даме с диваном, чемоданом и собачонкой. Живого зверья, хвала всему сущему, в моём багаже не обнаружилось, но игрушечного было с горкой. Одних зайцев четыре штуки. Поискала, на всякий случай, старика и лодку, а то мало ли — с половодья завалялись. Концертные платья, танцевальные костюмы, три коробки парадно — выходной обуви, сумки, сумочки, сумищи, и да, таки, чемодан! Холсты, мольберт, кисти, баночки, тряпочки, ножницы, два набора пастели, акварель такая, сякая и гуашь россыпью. Фломастеры с карандашами совершили мирный захват территории и расползлись по всей машине. Они были практически везде: на сиденьях и под ними, во всех кармашках, в подлокотниках, в дверных ручках, за солнцезащитным козырьком, на торпеде, а один гордо торчал в центральном дефлекторе приборной панели. И был моего любимого фиолетового цвета.

Ругаться не стала. Сил на это, после вороха одежды, зайцев, пустых бутылок от воды и остатков еды, уже не было. Молча сгребла всё, что можно было назвать мусором, вынесла в бак у ворот. На обратном пути, разглядывая собственные грязные руки, вдруг поняла, что «лучший день для того, чтобы что-то сделать — сегодня».

Пожалуй, пора уже выполнить хоть пару пунктов из обстоятельного и подробного плана, что мы с терапевтом столь вдохновенно составляли в предыдущую встречу.

Пока волна возмущения меня несла, я записалась в салон на маникюр, решила, а чего скромничать, и добавила туда же педикюр и коррекцию бровей — уж гулять, так гулять.

Ополоснулась с такой же скоростью, как принимала душ, будучи трепетной и нервной мамой первенца, то есть практически мгновенно. Выхватила из шкафа любимый «выходной» полуспортивный костюм, на бегу свернула на голове пышную ракушку, как учили в одной запрещённой ныне сети, впрыгнула в парадные кроссовки и быстрее поттеровской «Молнии» вылетела из дома. Машина после генеральной разборки, на мой взгляд, даже ехала бодрее.

Устраивая в высокое кресло свой детектор неприятностей, набрала сообщение мужу, что нынче он — отец — герой — одиночка, такие дела. А ушедшая в отрыв мать — ехидна будет к полуночи. И выключила телефон.

Почувствовала, что мне снова двадцать и я сбежала с девчонками из группы на прогулку белой ночью, оставив на столе в кухне записку родителям: «Буду утром».

Нужно честно отметить, заходя домой в полдвенадцатого, уже белеющей ночью, именно так я себя и ощущала. Весь букет переживаемых эмоций усугублял хмурый супруг, явивший свой грозный лик в прихожую, лишь только я захлопнула дверь.

— Нагулялась, мать многодетная? — то ли Тёма прилично навеселе, то ли в дикой ярости, с первого взгляда в полумраке и не поймёшь. Потянула легонько носом. Эх, кто бы мне сказал, что ненавистный с детства запах алкоголя сможет принести столь громадное облегчение? Их Величество подшофе и острить изволят. Да, на здоровье!

— Ты мне тут не принюхивайся, давай, не служебная собака! Не ожидал я от тебя, дорогая, такой подставы! Бросила меня! Как ты могла? Они выпили из меня всю кровь, съели кофейными ложечками мозг и выцыганили приставку, пиццу с мороженым и пойти на каток! — претензии в голосе мужа было достаточно, чтобы устыдиться, но я поглядела на свои оранжево — чёрные ногти и решила — не сегодня.

Сегодня я молодец! Я впервые за восемь лет провела полдня одна! Для себя, где хотела и как хотела. Я такая молодец, что даже субботний бокал сухого красного пить не буду. Мне сейчас так хорошо, так мирно внутри, что я лучше умоюсь и завалюсь спать, дабы сохранить эту неожиданную удивительную душевную гармонию ещё хотя бы чуть-чуть.