Второе дыхание (СИ)

Этот скользкий тип улыбается так елейно, что сердце почти останавливается:

— Конечно, я понимаю, Артём Александрович. Семья — это святое. Что ж, очень рад был повстречаться. Лично увидеть то прекрасное, что, даст Бог, будет построено у нас в глубинке, — прямо МХАТовская пауза, — Это очень важно — делать всё для своей семьи, согласен с Вами.

Спасибо огромное Уле! Сидит красивая, улыбается поощрительно и благостно. Детям она всё, что надо, заказала, все необходимые манипуляции проделала. Идеальная иллюстрация к понятию «мать и жена».

За этими искусственными улыбками, вымученным тупым юмором, многослойными сложносочинёнными предложениями притаилась бездна.

Обед проходил в атмосфере ожидания трындеца.

Есть толком ничего не мог. Сердце стучало попеременно то в горле, то в висках. Пот стекал по спине между лопаток уже холодный. На затылке, от постоянных почёсываний, местами кровило. Мышцы челюстно-лицевой области начинало сводить.

Дети наперебой рассказывали про отпуск, море, горки, детский клуб, новых друзей, Львёнка, видимо — аниматора, с которым у них было столько приключений. Жена согласно кивала на все эти истории, иногда хмыкала, порой улыбалась, как бы про себя. Такая вся подарочная.

Хорошо бы, бомбануло её чуть позже, без лишних свидетелей. Но это надо не допустить последней капли.

— Касательно моего предложения, Артём Александрович, — этот милейший человек очаровательно улыбается и замолкает, обводя взглядом стол, — оно в силе. Верю, что, хорошо поразмыслив, Вы примете его, как единственно возможное правильное решение нашего с Вами главного вопроса.

Ульяна внимательно нас оглядывает и внезапно выпадает из роли:

— А что за предложение такое исключительное?

Морозом с головы до пят продирает моментально. Сейчас прозвучит то, что выбора мне, как такового, не оставит. Или?

— Видите ли, Ульяна, — начинает Александр Аркадьевич, — я очень беспокойный отец…

Нет, не сейчас, интриган ты таёжный!

— Милая, в рамках того, что ты хотела со мной обсудить перед отпуском, мы с тобой подробно рассмотрим и предложение Александра Аркадьевича. Вот прямо сегодня вечером, если хочешь, — одинаковое невероятное изумление на этих двух лицах создаёт вокруг эффект какого-то сюра.

— Хорошо, конечно, — жена удивлена, что я готов обсуждать что-то, принесённое ею от психолога, ведь до сих пор я этого избегал всеми правдами и неправдами.

— Вот сейчас сильно было. По-мужски. Моё Вам почтение, Артём Александрович, — не промолчать ему, что ли?

Нах* мне твоё почтение? … и уважуха, бл*.

Но Артём Александрович сказал — обсудим? Значит — обсудим.

Естественно. Всенепременно. Всё, что вы хотели.

Но как мы будем это делать, уже на моё усмотрение. И с какой точки зрения — тоже.

Правда — она же очень зависит от точки зрения, да?

36. Ульяна. Июль. Санкт-Петербург

Странное, надо признать, время вокруг меня сегодня.

С самого утра.

Да и я тоже.

Странная.

Вот не дура ли? Только с самолёта, после перемены климата, взбудораженная сама и с такими же детьми попёрлась из дома. И куда? На работу к мужу, чего не делала никогда. Последовавший за нашим феерическим пришествием, полный намёков и иносказаний обед только нервяка добавил. Я и так-то не особо благодушно была настроена к супругу, да тут ещё эти мерцания глазами и прядания ушами в процессе беседы с Заказчиком покоя не обещают. Такое оно всё. Мутное.

А от мутного меня, между прочим, тошнить начинает.

После запозднившегося обеда, вывел нас наш папочка гулять вокруг «Газпром — Арены».

Нет, променад зачётный: и поглазеть есть на что, и девчонкам достаточно места, где побеситься, и даже познавательно-воспитательные моменты вполне на нём удаются. Хотя мои прекрасные дочери говорят по-прежнему хором. И громко.

«А вот порой им можно было бы и промолчать», — подумалось мне, после того как Наденька, милейшая девочка, заявила тихонько, на всю набережную:

— Когда Леон приедет, надо его сюда обязательно сводить. Он же говорил, что корабли и яхты любит. И вообще, сказал, что у него есть катер свой.

— Пусть к нам на катере и приплывает, чего он как все — на машине? Скучно, — добавила Любочка, любительница водных видов спорта и транспорта.

Идею все почему-то подхватили и стали срочно выяснять: можно ли из Москвы к нам попасть на катере? Вот ведь грамотейки. То, что Москва — столица нашей Прекрасной и Необъятной, они запомнить никак не могут, а то, что там живёт Львёнок — само собой, отложилось в памяти. И уточнять бросились у папы, естественно. Вера же плохо географию родного края учила, и историю тоже. А папа — он всё знает!

Если бы меня не так паникой и стыдом мгновенно накрыло, я бы, может быть, и сфотографировала в этот момент лицо дорогого супруга. Но воспитание и прочие мои семейные тараканы, ещё не окончательно потравленные психотерапией, бодро повылезали из всех щелей и развернулись во всю ширь — меня чуть ли не лихорадило.