Второе кольцо силы

Паблито захохотал, заставляя свои плечи трястись, и закрыл лицо шляпой Бениньо.

— Что касается меня, то я знаю, что вы оба прыгнули, — внезапно взорвался Нестор. — Нагуаль и Хенаро не оставили вам другого выбора. Это было их искусство — сначала загнать вас, а потом вести к единственным воротам, которые были открыты. Итак, вы двое бросились через край. Я был свидетелем этого. Паблито говорит, что он ничего не чувствовал. Это сомнительно. Я знаю, что он прекрасно все осознавал, но избрал чувствовать и говорить, что не осознавал

— Я действительно не осознавал, — сказал мне Паблито тоном оправдания.

— Возможно, — сказал Нестор сухо. — Но я сам осознавал и я сам видел, как ваши тела сделали то, что они должны были сделать — прыгнули.

Утверждения Нестора привели мой разум к весьма странному состоянию. Все это время я искал подтверждения тому, что воспринял сам. Но когда я получил его, вдруг оказалось, что оно ничего не меняет. Одним — было знать, что я прыгнул, и быть испуганным тем, что я воспринимал, а другим — искать согласованное подтверждение. Я понял тогда, что одно не имеет необходимой корреляции с другим. Я думал все это время, что наличие кого-то, кто подтвердит, что я действительно испытал прыжок, освободит интеллект от его сомнений и страхов. Я ошибался. Вместо этого мое беспокойство только выросло. Моя вовлеченность в эту проблему стала еще сильнее.

Я объяснил Нестору, что хотя и приехал специально для встречи с ними, чтобы получить их подтверждение относительно реальности моего прыжка, но теперь я передумал и действительно не хочу больше разговаривать об этом. Оба они заговорили одновременно и в этот момент мы вступили в трехсторонний спор. Паблито доказывал, что он ничего не сознавал. Нестор кричал, что тот индульгирует, а я говорил, что не хочу больше ничего слышать о прыжке.

Мне впервые стало совершенно ясно, что никто из нас не обладает необходимой степенью спокойствия и самоконтроля. Никто из нас не хотел уделить другому свое нераздельное внимание, как это делали Хенаро и Нагуаль. А так как я был неспособен поддерживать какой-либо порядок в нашем обмене мнениями, то погрузился в свои собственные размышления. Я всегда думал, что единственным изъяном, который мешал мне войти в мир дона Хуана, было мое вечное желание все объяснить разумно. Но присутствие Паблито и Нестора помогло мне по-новому заглянуть в себя. Другим моим изъяном была моя робость. Как только я сходил с надежных рельс здравого смысла, я не мог верить себе и пугался ужасности того, что раскрывалось передо мной. Таким образом, я обнаружил, что невозможно было поверить, что я прыгнул в пропасть.

Дон Хуан настаивал на том, что всей проблемой магии является восприятие. И будучи верным этому, он и дон Хенаро во время нашей последней встречи на краю пропасти инсценировали великолепную катарсическую драму. После того, как они заставили меня принести мою благодарность в громких и ясных выражениях каждому, кто помогал мне, меня пронизал невероятный душевный подъем. В этот момент они захватили все мое внимание и привели мое тело к восприятию единственно возможного акта в пределах их системы отношений — прыжка в пропасть. Этот прыжок был практическим свершением моего восприятия не как обычного человека, а как мага.

Я так ушел в записывание своих мыслей, что не заметил, как Нестор и Паблито перестали пререкаться и все трое смотрели на меня. Я объяснил, что не представляю, как понять, что произошло в связи с этим прыжком.

— Здесь нечего понимать, — сказал Нестор. — События просто случаются, и никто не может сказать как. Спроси Бениньо, хочет ли он понять.

— Ты хочешь понять? — спросил я шутливым тоном.

— Будь уверен, что хочу, — прогудел он глубоким и низким голосом, и все рассмеялись.

— Ты индульгируешь, говоря, что хочешь понять, — продолжал Нестор. — Так же, как индульгирует Паблито, говоря, что он ничего не помнит.

Он взглянул на Паблито и подмигнул мне. Паблито опустил голову.

Нестор спросил меня, не заметил ли я чего-нибудь особого в настроении Паблито, когда мы собирались прыгать. Я вынужден был признать, что был не в состоянии обращать внимание на такие тонкости, как настроение Паблито.

— Воин должен замечать все, в этом весь его трюк и в этом его преимущество, как сказал бы Нагуаль.

Он улыбнулся, сделав нарочитый жест смущения и прикрыл лицо шляпой.

— Что именно я упустил в настроении Паблито? — спросил я.

— Паблито прыгнул прежде, чем переступил через край, — сказал он, — Ему уже больше ничего не нужно было делать. Он мог бы с таким же успехом сесть на краю вместо прыжка.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я его.

— Паблито уже распадался, — ответил он, — Именно поэтому он думает, что потерял сознание. Паблито лжет. Он что-то скрывает.

Тут со мной заговорил Паблито. Он бормотал что-то абсолютно невразумительное, затем в отчаянии махнул рукой и плюхнулся обратно на свой стул. Нестор тоже что-то начал говорить. Я остановил его. Я не был уверен, что понял его правильно.

— Тело Паблито распадалось? — спросил я.