Второе лето союза «Волшебные штаны»

— Нет. Очки разбились. — Он потер переносицу. — И теперь я ничего не вижу.

Тибби облегченно засмеялась. Как же здорово, что они помирились!

— Пойдем в кафе, я угощаю.

— Конечно.

У входа Тибби увидела Кауру и на мгновение струсила. Алекс, наверное, уже сообщил всему колледжу, что Тибби сошла с ума.

На Кауре была стильная кожаная юбка, а на Тибби пижамные штаны и запачканная чернилами майка. Брайан испытующе посмотрел на Тибби. Каура отвернулась, делая вид, что не заметила дикую парочку.

Тибби разозлилась на свою трусость.

— Привет, Каура, — сказала она. — Я, кажется, не знакомила тебя со своим другом Брайаном. Каура, это Брайан. Я уже говорила, что он мой друг?

Каура быстро огляделась по сторонам. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел, что она разговаривает с девочкой в пижаме. А Тибби вдруг смутилась совсем по иной причине: Брайан выглядел в высшей степени представительно, а она ужасно.

Каура, неестественно улыбнувшись в ответ на Тиббины излияния, поспешила уйти.

В кафе Тибби хотелось познакомить Брайана со всеми, кого она знала, но, к сожалению, из знакомых рядом оказалась только Ванесса. Ванесса села к ним за столик и пообещала показать Брайану своих зверей.

— Он милый, — прошептала она Тибби, когда Брайан пошел за апельсиновым соком.

Первое письмо пришло через восемь дней, и Лена сразу поняла, что оно не содержит ничего хорошего. Письмо было легким и тоненьким, а размашистый почерк Костаса уменьшился раза в два.

Лена, любимая,

Мне тяжело тебе писать. У меня большие неприятности. Я тебе все объясню, когда пойму, как с ними разобраться. Прости. Знаю, тебе нелегко.

Пожалуйста, не оставляй меня пока.

Костас

После своего имени холодной подписью он написал еще что-то, но чернила почему-то выцвели.

«Я люблю тебя, Лена, — нацарапал он в самом низу. — И не смогу разлюбить, даже если бы захотел».

Лена внимательно перечитала письмо со странным чувством отчуждения. Что все это значит? Лена думала об этом несколько дней, но так и не пришла к какому-либо выводу.

Костас любит ее, но должен разлюбить, значит, что-то случилось. Может, снова заболел его дедушка? Это грустно, но не помешает их отношениям. Если Костасу надо остаться в Ойе, Лена найдет способ приехать туда следующим летом, а то и на Рождество.

Лене казалось, что она падает в колодец. Никто не смог удержать ее от падения, и она знала, что приземляться будет очень больно.

Она ждала и падала, падала и ждала.

Следующее письмо было еще хуже.

Дорогая Лена,

Мне больше нельзя думать о тебе. И я не хочу, чтобы ты думала обо мне. Прости.

Когда-нибудь я тебе все объясню, и, надеюсь, ты поймешь.

Костас

А вот и дно колодца. Лена ударилась о него, но не разбилась. Она просто лежала и смотрела в никуда. Где-то наверху был свет, но она его не видела.

Бездны горя, волны счастья.

Джон Леннон, Пол Маккартни

* * *

— Добрый день, это Дэвид?

— Да. А кто это?

— Это Кармен Ловелл. Помните, дочка Кристины?

Он помолчал.

— Привет, Кармен. Зачем звонишь? — Он говорил настороженно и сердито.

Он знал, что Кармен изрядно постаралась, чтобы испортить его отношения с Кристиной.

— Хочу вас попросить о большом одолжении.

— Ну-ну… — Это прозвучало скептически и насмешливо.

— Вы не могли бы сегодня заехать за мамой в семь и отвезти ее в «Тоскану»? Столик заказан на имя Кристины.

— Ты что, ее секретарь? — спросил он. Он имел право сердиться, и Кармен даже понравилось, что он не спешит вступать с ней в мирные переговоры.

— Нет, — парировала Кармен. — Но вы расстались из-за меня. А теперь я хочу все исправить, если, конечно, смогу.

Он снова помолчал.

— Что, правда? — Он не мог в это поверить.

— Правда.

— Твоя мама хочет меня увидеть? — сказал он неожиданно робко, будто боялся спугнуть свое счастье.

— Не задавайте глупых вопросов. Конечно, хочет. — Кармен еще не обсуждала это мамой. — А вы-то хотите?

Дэвид выдохнул:

— Да, хочу.

— Она по вам скучала. — Кармен не могла поверить, что сказала это, но восстанавлить любовь оказалось гораздо интереснее, чем разрушать.

— Я по ней тоже скучал.

— Отлично. Желаю вам хорошо провести время.

— Спасибо.

— И еще, Дэвид…

— Да?

— Простите меня.

— Ладно, Кармен.

Тибберон: Ты говорила с Леной? Я за нее волнуюсь.

Кармабелла: Я ей уже два дня названиваю. Я тоже волнуюсь.

Лена сидела на складе в магазине. Она знала, что надо привести себя в нормальное состояние, но не могла. Она сидела, обхватив руками колени, и чувствовала, что постепенно сходит с ума. Сначала она делала всякие странные вещи, теперь ее охватило безразличие.