Второе посещение острова

Баллада о пароходном воре

Норд–ост крепчал.

Далёк причал.
До него ещё ночь пути.
Вор пароходный права качал –
искал, чего не найти.
От качки выводя
кренделя,
ударяясь о койки в твиндеках,
до последнего обирал рубля
каждого человека.
Каждый пластом
лежал на своём
месте, вцепившись во что-то.
А вору морская болезнь нипочём,
одна у него забота:
«Золота нет.
Бумажник – скелет.
Не пассажиры – голь!
Хоть этот в добротный пиджак одет.
А ну, дай сниму, позволь!»
Не мог никто
отстоять пальто,
фуфайку, портки, кепарь.
В две наволки злобно пихал он то,
что есть нищеты словарь.
Наверх,
куда всех
не пускают днём,
где второй и где первый класс,
полез он по трапу за длинным рублём,
не удовлетворясь.
А судно, то вбок,
(спаси меня, Бог!),
то вниз швыряло, да так,
что из «люкса» через порог
вылез, рыдая, толстяк.
Пока,
обняв, как братка,
часы снимал с него вор,
тот с помощью кулака
грозил на весь коридор.
— Знает народ.
кто тут плывёт!
Знает команда, факт.
Остановите пароход!
У меня был инфаркт.
…Днём, наконец.
отдали конец.
Был спущен на пристань трап.
Пастухом впереди овец
вор волочил свой скарб.
— Ну-ка, постой.
мой дорогой, –
сказал я ему. – Алло!
Всю ночь, как тень, ходил за тобой…
Ищите, где чьё барахло.

Глава двенадцатая

— Коктейль «Амур»? Шахер–махер? – спросил я, выходя из воды.

Хозяин пляжа одиноко стоял, опершись о грабли, возле моих брошенных на лежак вещей.

— Крио? – в свою очередь спросил он. – Холодно?

— Кало! – бодро ответил я. – Хорошо!

После вчерашнего шторма море стало прохладным, снова похожим на шампанское.

— Лук! – сказал я и приоткрыл пакет с тёплой рыбой, которую я ни свет ни заря нажарил, чтобы взять с собой в путешествие с Янисом. – Смотри! Хочешь? Как тебя зовут?

— Абдула.

Мы прошли по чистому, взбитому, как крем, песку пляжа к его павильончику с терраской под тентом. До встречи с Никосом на краю шоссе оставалось минут двадцать. За это время я успел угостить Абдулу рыбой, а он меня – белым мартини.

Солнце вставало в безоблачном небе. Издали, со стороны парка, окружающего громаду хосписа, доносилось пение птиц.

— Кало? – снова спросил Абдула, глядя на меня.

— Кало. Как твой бизнес?

— Сентябрь, – он удручённо покачал головой. – Туристы финиш. Ты когда уезжаешь в свою Россию?

— Через три недели. Откуда ты знаешь, что я из России?

— Знаю. На острове все всё знают.

— Почему тебя зовут Абдула? Мусульманин?

— Я из Египта. Скоро тоже уеду. У меня в Асуане жена, больной мальчик. Даун.

Абдула рассказал, что хозяином пляжного оборудования и этого маленького кафе является не он, а знакомый мне Адонис.

«Вот тебе и шахер–махер, – с досадой на себя думал я, поднимаясь к шоссе. – Надрывается тут с утра до вечера, зарабатывает на семью. Вот тебе и коктейль «Амур»».

— А где девочки? – спросил я Никоса, садясь в машину.

— Суббота, – напомнил он. – В школе нет занятий. А у вас?

— Тоже.

— Сегодня выну тебе всё, что осталось, почищу дёсны. Отдохнёшь. А в понедельник сделаю слепки. Иначе ничего не успеем.

— Всё, что осталось?! Целых четыре зуба?

— Это уже не зубы… Терпи. Помни про Жана Габена!

— Помню, помню.

…Из «праксы» я вышел, как говорится, в полном упадке сил. Янис ждал на обычном месте. Рядом с ним размахивала руками и громко тараторила какая-то женщина. Не вчерашняя англичанка. Приблизясь, я узнал перезрелую невесту Дмитроса.

— Яты? – тут же накинулась она на меня. – Почему?!

Что я мог ей ответить на трескотню вопросов – почему Дмитроса второй день нет дома? Где он ночевал? Что ему нужно на этой проклятой «норд сайд»? Неужели связался с какой-нибудь туристкой?

Она, безусловно, считала меня виновным в столь долгом отсутствии жениха. Янис, довольный тем, что её ярость переключилась на меня, начал снимать швартовы с кнехтов, когда к нам, задыхаясь, подбежала Кула, мама Дмитроса.

Передала Янису плотно набитую сумку. Как обычно, потянулась ко мне, расцеловала.

Янис терпеливо объяснил им, что после восьми вечера сын, он же жених, будет в городе.