Второе пришествие (СИ)

- Да, - кивнул головой Иуда Искариот. - Однажды у нас состоялся разговор. Он признал мою правоту. Он сказал, что был слишком поглощен собственными чувствами и мыслями. И не до конца реалистично оценивал ситуацию и окружающих его людей. Он простил меня. И вернул в отряд апостолов.

- А как они вас приняли?

- Очень плохо. Но другого я и не ожидал.

- Но я видел, они общаются с вами.

- Да, но после того, как Иешуа собрал их всех и объявил, что мы помирились, все претензии и обвинения с меня сняты. Практически Он приказал им принять меня в свою среду. Им пришлось это сделать, хотя далеко не все были этому рады. Не сомневаюсь, они затаились, но все, но уж часть из них точно. Но пока эта братия не осмеливается выступать против Учителя.

Введенский вспомнил визит к нему Павла и Петра, но решил ничего не говорить о нем своему собеседнику.

- Как вы думаете, что будет дальше? - немного неожиданно для себя спросил он.

Иуда Искариот откинулся на спинку кресло. Его лицо застыло и приняло суровое выражение.

- К сожалению, ничем не могу вас порадовать. События убыстряют свой ход, вот только не в сторону улучшения, а ухудшение. Слишком много накопилось неразрешимых противоречий. Поэтому Он и снова здесь. Он больше не мог пассивно наблюдать, что происходит с Его детищем, да и вообще с миром. Он несется куда-то вспять, как табун диких, никем не управляемых лошадей. И даже Иешуа не знает точно, как остановить это движение. Какое-то очень существенное звено вышло из-под контроля. И давно. Иисус пытается вернуть себе им управление, но боюсь, все зашло чересчур далеко. Мы все опоздали. Вам понятны мои мысли, Марк?

- И да и нет. Я тоже чувствую, что многое настолько ужасно и омерзительно, что это следует незамедлительно менять. Но если даже это не подвластно Богу, кто же тогда способен изменить тут ситуацию?

- Вот об этом мы с Ним неоднократно говорили.

- И каков результат?

Иуда Искариот посмотрел сначала на Введенского, затем в окно.

- А ведь мы с вами приехали. Не правда ли для вас это была интересная поездка.

- Надеюсь, мы с вами еще продолжим нас разговор.

Но ответа Введенский не получил, Иуда Искариот встал и вместе со всеми вышел из микроавтобуса.

50

Неожиданно Введенскому позвонил Бурцев и попросил о срочной встрече. Это было немного неожиданно, они не виделись некоторое время. И Введенский даже не знал, что происходит с его другом, чем он занят. И был отчасти даже рад этому, участвовать в его делах ему не слишком хотелось. Но и отказать в свидании с ним не мог. Они слишком тесно были связаны друг с другом многими нитями.

Встретились они в тот же день в небольшом кафе. Бурцев выглядел каким-то не таким, как обычно. Введенский не сразу понял, в чем тут дело. А когда понял, удивился. Его друг казался непривычно озабоченным. Обычно он излучал оптимизм и уверенность, переходящую в самоуверенность, а сейчас словно был сам не свой. И даже смотрел на Введенского по-другому, не иронично-насмешливо, как обычно, а обеспокоенно, как человек, перед которым стоит большая и трудно разрешимая проблема.

- Дима, у тебя что-нибудь случилось? - обеспокоенно спросил Введенский.

- Нет, но случится. Те события, о которых я тебе столько говорил, произойдут уже совсем скоро.

- Что-то изменилось?

- Изменилось, Маркуша. Не так давно арестовали группу наших активистов. И готовят над ними скорый и неправый суд. У нас есть информация, что власть решила им впаять максимальные сроки. Хотя они ни в чем не провинились. Быть против власти не преступление, это право даровано Конституцией.

- Хорошо, что тебя не арестовали.

- Я был в том списке, но в последний момент меня вычеркнули из него.

- Почему?

- Я стал слишком заметной фигурой. Решили не привлекать ко мне дополнительного внимания, в первую очередь за границы. В последнее время я дал целую серию интервью иностранным изданиям.

- Не знал об этом, - с сожалением произнес Введенский.

- Это совсем не важно. Я пришел к тебе по-другому поводу.

- И что за повод?

- Помнишь, Галаева?

- Конечно, очень радикально настроенный молодой человек.

- Так вот, с тех пор он стал еще более радикальным. Сколотил большой отряд отморозков, говорит все время про то, как он пустит властям кровь. Это стало у него навязчивой идей.

- Может, он просто пугает?

- Нет, я вижу, он жаждет это сделать. Поверь, я знаю этого типа. Тут все на полном серьезе.

- Но ты и сам много раз говорил, что без крови ничего не получится.

- И сейчас скажу. Только я не жажду ее проливать, просто понимаю, этот режим воспринимает только кровавый язык. И без крови ничего не получится. Но я хочу, чтобы ее пролилось бы как можно меньше, даже с той стороны. А для Галаева и его бандитов это и есть самое важное. Чем сильней кровопролитие, тем больше радости они испытывают.

- Так порви с ним всякие связи?

- И с кем останусь. Его команда самая жизнеспособная. Без нее нас раздолбают в считанные часы. А битва предстоит нешуточная. Да он и сам не уйдет, он понимает, что без меня у него ничего не выйдет.

- Но что же ты хочешь от меня?