Второе признание

Мы с Фрицем разговаривали всего час назад, но что за беда – платил-то за звонки хозяин дома! Поэтому я не раздумывая подошел к телефонному аппарату, стоявшему на столике между кроватями, и набрал номер. Никаких новостей. Энди Красицки трудился на крыше вместе с пятью рабочими и сообщил, что оранжерею уже почти застеклили, так что сюрпризы погоды она должна выдержать; Теодор еще не пришел в норму, но пообедал с аппетитом, и все в таком же духе.

Я повесил трубку, передал содержание разговора Вулфу и добавил:

– Сдается мне, весь этот ремонт – напрасная трата денег клиента. Если Гвен все-таки велит нам добыть доказательства и мы затаимся в своей лисьей норе, для чего стеклить оранжерею? Пройдут годы, прежде чем вы снова ее увидите, если вообще увидите. Кстати, я обратил внимание, что себе со Сперлингом вы предоставили шанс отказаться от этой авантюры, а обо мне даже не вспомнили, лишь вскользь упомянули, что о местонахождении вашего тайного убежища будет знать только мистер Гудвин. У самого мистера Гудвина спрашивать не обязательно. А если ему покажется, что он не так самолюбив, как вы?

Вулф, только что снова взявший в руки книгу Лоры Хобсон, которую специально отложил, чтобы послушать, что сказал Фриц, сердито взглянул на меня и проворчал:

– Да у тебя самолюбия раза в два больше, чем у меня.

– Ага, вот только самолюбие самолюбию рознь. Может, я люблю себя настолько, что не согласен подвергаться такому риску.

– Пф! Неужели я тебя не знаю?

– Разумеется, знаете, сэр. Но и я знаю вас не хуже.

– Тогда перестань нести вздор! Как, скажи на милость, мне удастся провернуть такое дело без тебя? – И он опять уткнулся в книгу.

Он явно полагал, что осчастливил меня этим комплиментом, поэтому мне пришлось подойти, плюхнуться на кровать и сделать счастливое лицо. Все это мне очень не нравилось, и Вулфу, я знал, тоже. У меня возникло дурацкое ощущение, будто все мое будущее зависит от вердикта симпатичной веснушчатой девчонки, и хотя я не имел ничего против симпатичных девчонок, с веснушками они или без, это было уже слишком. Однако Вулфа я ни в чем не винил, потому что видел, что другого выхода у него нет. Я прихватил из гостиной пару свежих журнальчиков, но даже не открыл их, а вместо этого валялся на кровати и прикидывал, не разыскать ли Маделин, чтобы выяснить, не сможет ли она каким-то образом повлиять на вердикт. Тут затрезвонил телефон. Я перекатился на постели и дотянулся до трубки.

Это была одна из служанок. Она сообщила, что звонят мистеру Гудвину. Я поблагодарил ее, затем в трубке раздался знакомый голос.

– Алло! Арчи?

– Он самый.

– Это твой друг.

– Да слышу я. Сейчас догадаюсь. Тут такая сложная система связи. Я в спальне вместе с мистером Вулфом. Если я снимаю трубку, то попадаю на внешнюю линию. Однако на твой звонок ответили внизу.

– Понятно. Я сижу здесь и смотрю на индейца, который держит бумаги. Я выходил прогуляться, но на улице такая толчея – пришлось смыться. И вот я здесь. Жаль, что ты не смог явиться на встречу.

– Мне тоже. Может, еще получится, если ты не будешь метаться и подождешь. Ладно?

– Ладно.

Я повесил трубку, встал с кровати и сообщил Вулфу:

– Сол куда-то пошел, заметил, что за ним хвост, улизнул и приехал к нам, чтобы рассказать об этом. Он сейчас там. Какие будут распоряжения?

Вулф закрыл книгу, заложив пальцем страницу.

– Кто за ним следил?

– Навряд ли ему это известно. Во всяком случае, он не сказал. Вы же слышали, что я говорил о здешней телефонной связи.

Вулф кивнул и на минуту задумался.

– Ехать далеко?

– О, я как-нибудь справлюсь, даже и в темноте. Чаппакуа в семи минутах езды, Маунт-Киско – в десяти. Особые указания будут?

Он сказал: никаких, но добавил, что, раз уж Сол все равно у нас, пусть побудет там и дождется от нас новостей. После этого я отчалил.

Я вышел через западную террасу – это был ближайший путь к кустам, за которыми я оставил машину. В доме наконец затеплилась жизнь. Пол и Конни Эмерсон смотрели в гостиной телевизор, а Уэбстер Кейн был на террасе – кажется, расхаживал туда-сюда. Я на ходу обменялся с ними приветствиями и продолжил путь.

На дворе было темным-темно, звезды прятались за тучами, зато ветер совсем стих. По дороге в Чаппакуа я предавался праздным размышлениям, гадая, кто висел у Сола на хвосте – городская полиция или полиция штата? А, В, С или D? Потом позвонил из аптеки к нам домой, поговорил с Солом, но толком ничего не выяснил. Сол рассказал только, что не знает этого человека и что отделаться от него оказалось не так-то просто. Я понимал, что на этот счет Солу Пензеру можно верить, и, поскольку никаких других новостей у него не имелось, велел ему устроиться в одной из свободных комнат, потом побаловал себя колой с лимоном, вернулся к машине и покатил обратно в Стоуни-Акрес.

К этому времени Маделин присоединилась к супружеской паре, расположившейся в гостиной, точнее, мне следовало бы сказать, что, когда я вошел, она была там. Она преградила мне путь; ее большие темные глаза были широко распахнуты, но на сей раз ей было не до флирта, ведь в доме творились такие вещи!