Второе признание

Мне пришлось на время отложить обследование предмета, лежавшего под кустом. Маделин издала возглас облегчения и бросилась вперед. Я устремился за ней и, не успев и глазом моргнуть, тут же очутился в зарослях, продираясь сквозь которые чуть не угодил в ручей. Вырвавшись на свободу, я пошел на голоса, и вскоре луч моего фонарика высветил две фигурки на дальнем краю небольшой полянки. Я двинулся к ним.

– Что за переполох? – спрашивала Гвен у сестры. – Господи, я всего-то вышла прогуляться летней ночью! Что тут такого? К тому же ты видела, как я уходила. Ты даже сыщика с собой прихватила!

– Это не просто летняя ночь, – отрезала Маделин, – и тебе, черт возьми, это прекрасно известно! Откуда мне было знать… Ты даже не накинула кофточку!

– Ладно, успокойся. Который час?

Я посветил фонариком на запястье и сообщил:

– Пять минут двенадцатого.

– Значит, этим поездом он тоже не приехал.

– Кто? – спросила Маделин.

– А как ты думаешь? – Гвен с трудом сдерживалась. – Пресловутый опасный преступник, кто ж еще! Ох, наверное, он и в самом деле преступник. Хорошо, пусть он действительно преступник. Но я не могу просто взять и вычеркнуть его из жизни, сперва мне надо обо всем ему сообщить, причем не по телефону и не письмом. Я позвонила ему и попросила приехать сюда.

– Вот как, – произнесла Маделин отнюдь не тоном любящей сестры. – Может, тебе удастся заставить его разоблачить Икса, а потом и перевоспитать.

– Нет, – возразила Гвен, – перевоспитание – твоя епархия. Объявлю ему, что между нами все кончено, и привет. Я предпочла сама управиться с этим, а уж потом рассказать все папе и остальным. Он должен был приехать в девять двадцать три, взять на станции такси и встретиться со мной здесь. Я решила, что он опоздал на поезд… А теперь понимаю, что он не сел и на следующий… Но будет еще… Который час?

– Девять минут двенадцатого, – ответил я.

– Будет еще поезд в одиннадцать тридцать две. Я дождусь его, а уж потом уйду. Вообще-то, не в моих правилах дожидаться мужчину целых два часа, но тут другое дело. Ты согласна, а, Мэд?

– Прислушайтесь к совету сыщика, – подал голос я. – Думаю, вам следует снова ему позвонить и выяснить, что произошло. Почему бы вам, девушки, не вернуться в дом и не сделать, как я говорю, а я пока побуду здесь на случай, если он все же появится. Обещаю, что не скажу ему ни слова, только предупрежу, что вы скоро вернетесь. И не забудьте захватить кофту.

Мое предложение пришлось им по душе. Правда, я забеспокоился, что на обратной дороге девушки, чего доброго, вздумают освещать себе путь фонариками, пока не выберутся на подъездную аллею, но они повернули в противоположную сторону, решив срезать путь и пойти через розарий. Я дождался, пока они не отошли на порядочное расстояние, затем зашагал в направлении аллеи, освещая фонариком то место на земле под кустом, где лежал обнаруженный мной предмет.

Итак, вопрос первый: мертв ли он? Да, он был мертв. Второй вопрос: как его прикончили? Тут уже нельзя было ответить столь однозначно; впрочем, вариантов нашлось не так уж много. Третий вопрос: когда наступила смерть? Имея некоторый опыт в подобных делах, я позволил себе сделать одно предположение. Четвертый вопрос: что у него в карманах? На сей раз, учитывая обстоятельства, мне потребовалось потратить куда больше усилий и времени, чем в ту воскресную ночь, когда я обыскивал его на обочине после предварительных манипуляций Рут Брэйди. Тогда я действовал крайне осмотрительно, но нынче одной осмотрительности было мало. Своим носовым платком я тщательно протер внутри и снаружи его кожаный бумажник и прижал к нему с обеих сторон пальцы покойника, стараясь, чтобы отпечатки выглядели случайными и беспорядочными, а затем положил бумажник обратно в карман. В бумажнике лежала целая пачка купюр, – видно, после того как мы обчистили беднягу, он обналичил чек. Мне очень хотелось проделать то же самое и с партийным билетом в целлофановой обложке, но, увы, его нигде не было. Естественно, я разозлился и хорошенько прощупал все швы и подкладку. Билета не было.

Я старался действовать как можно аккуратнее и быстрее, чтобы успеть до возвращения девушек, однако, расставшись с надеждой отыскать партбилет, вдруг ощутил внезапный спазм в желудке. Я выпрямился и отпрянул от тела. Такое иногда случается даже с теми, кто воображает, что им все нипочем, причем именно в тот момент, когда они меньше всего этого ожидают. Я отвернулся в другую сторону, чтобы не видеть труп, и сделал несколько глубоких вдохов. Если это не сработает, останется последнее средство: прилечь. К счастью, до этого не дошло. В любом случае мне было уже все равно, поскольку в промежутке между двумя вздохами я услышал голоса. Потом я заметил, что мой фонарик лежит на земле включенный. Я поднял его, выключил и вернулся на полянку, стараясь по дороге не шуметь, будто лось, идущий напролом.

Я терпеливо поджидал девушек на прежнем месте. Они пересекли полянку и подошли ко мне. Маделин тут же спросила:

– Приходил?