Второе рождение (СИ)

— Вы желаете, чтобы мы сообщили Вашей матери о Вашем местонахождении?

— Не знаю… Пока не говорите ей ничего. Толику что за это будет?

— Трудно сказать. Следствие определит.

— Хорошо бы побольше ему припаяли. Передайте ему от меня, что он — козёл.

— Обязательно. Выздоравливайте. До свидания.

Когда покинули палату, врач подошел ближе и негромко сказал:

— Пожалуйста — не сообщайте пока родным ничего. Я не уверен, что они признают её после того, что произошло.

— Я видел фото с места происшествия. Это были обгоревшие останки. Вы сделали невозможное. Но почему всё-таки Вы не поинтересовались её полным именем? У нас бы по крайней мере не висело дело о пропаже человека.

— Игорь Юрьевич, видите ли… Ей нужно было время, чтобы осознать произошедшее. То, что с ней произошло, на самом деле непоправимо. Это не просто изменившаяся внешность. Вы ведь слышали о киборгах?

— Я понял. Я пока не буду сообщать её матери.

* * *

Проводил следователя и вернулся в палату. Надежда продолжает вязать, полулёжа на кровати. При этом чему-то улыбается. Кажется — она довольна. Нетрудно понять — что её радует.

— Радуешься, что справедливость восторжествовала?

Она поправляет нить и кивает.

— Теперь не отвертится.

— Ты ничего не прибавила?

— Я — конечно — дура, но не настолько. Он вообще-то предупредил об ответственности за дачу ложных показаний. Да я и раньше об этом слышала.

— И ничего не скрыла?

— Виктор, Вы что — меня в чём-то подозреваете? Какой мне смысл что-то недоговаривать? Вот хотела Вам шарфик подарить, а теперь себе оставлю.

— Оставь. Он тебе пригодится.

— Зачем?!

— Чтобы зимой не мёрзнуть.

— Не поняла…

— Во-первых — тебе нельзя переохлаждать нервную систему. Во-вторых — нельзя заморозить воду в системе жизнеобеспечения. В третьих — батарея не переносит низких температур. И учти, что в спокойном состоянии у тебя тепловыделение гораздо меньше. Конечно — есть система подогрева, но она сильно разряжает батарею. Так что зимой придётся одеваться по погоде. И чаще подзаряжаться.

— Вот так номер, — глядит она удивлённо.

— Летом всё наоборот. В сильную жару тебе придётся следить, чтобы голова не перегревалась. Потеть ты не будешь, но можешь просто поливать голову водой.

* * *

За окном вечер. Упёрлась лбом в оконную раму, закрыла глаза.

— Толик. Козлина. Пригласил — блин. Я ему устрою ласковую встречу. В зале суда. Надо было ещё приврать что-нибудь. Ну уж нет. Там и правды хватит. Наверняка же этот Муфлон и подпалил своими спичками. Ну ничего — теперь-то из Толика точно имя этого поджигателя вытрясут. Ещё бы снять при судьях оболочку с руки, как Терминатор. И сказать — вот, во что они меня превратили! Ненавижу.

* * *

Глава 3

За окнами — лето. С тех пор, как установили батарею и включили мобилку — жизнь перестала казаться совсем уж грустной. Да — непривычно каждый вечер ставить себя на подзарядку, как телефон. Медсестра и Димка учат себя обслуживать. Здорово, что быстро научилась пользоваться мобилкой. Первым делом приспособила её, как записную книжку. Чтобы ничего важного не забыть. Долго не решалась позвонить маме. Это был первый звонок. И очень тяжелый разговор.

— Здравствуйте.

— Мама, это я.

— Девушка, вы, наверно, ошиблись номером.

— Мама, это правда — я. Надя. Я не погибла.

— Надька! Ты почему столько молчала?! Я тебя уже похоронила три раза!

— Мам, меня спасли. Я ещё в больнице. Мне первый раз разрешили позвонить.

— Дочка, что с тобой случилось?! Я приеду!

— Мама, не надо. Мне ничего не надо. Я уже сама хожу. Но я очень сильно изменилась. Ты меня не узнаешь.

— Не морочь голову, Надька. Ты где?

— Я же говорю — я в больнице. Доктор сказал — я теперь буду жить долго. Мама, я тебя люблю. Только не надо приезжать. Я потом сама приеду.

— Надька, ты что такое несёшь? Ты думаешь — я тебя не найду?

— Мама, лучше скажи — как у тебя дела?

— Дела — чуть ежа не родила. Как жила, так и живу. Когда тебя можно будет видеть?

— Мама, я пока не хочу, чтобы ты меня видела. Я в пожар попала.

— Надька, ты чего — лицо обожгла? Тебе на пластику деньги нужны?

— Мам, мне ничего не нужно. Уже всё сделали. Но мне надо привыкнуть. К себе привыкнуть.

— Фух. Ты что — раньше не могла передать через кого-нибудь? Ты обо мне подумала хоть раз?

— Мам, я без сознания несколько месяцев лежала.

— Сознание. Совесть ты потеряла, а не сознание. Я на квартиру к тебе раз пять приезжала. Кстати — твои вещи во второй раз забрала. Куда тебе их привезти?

— Мам, они мне теперь по фигуре не подойдут. Желтая майка у тебя?

— У меня. Я всё постирала. Вот уже и не верила, а как чувствовала, что ты найдёшься. Я тебе больше не дам где попало шляться. И жениха тебе найду порядочного.

— Мам, не надо жениха.

— Я тебе дам — не надо! Непутёвая! На кой я тебя в город отпускала? Ни в институт не поступила, ни замуж не вышла!

— Мам, не нужен мне никакой жених!

— Ты что — нашла? А мне почему не сказала? Он тебя хоть раз в больнице навещал?

— Мама, я этого придурка теперь только через решетку согласна видеть! Я из-за него и обгорела!