Второе счастье

— Да! — Алла сморщила носик. — В час дня, на «Сокол». Это же там вы чай пили?

— Ага, дача у них там, — кивнул я. — Ну хорошо, совершим визит вежливости.

— Визит, — она прыснула — и сразу посерьезнела. — А ты уже думал о том, куда хочешь переводиться?

Мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чем речь.

— Не, — я мотнул головой. — Не до этого было. Сейчас я твоими знакомыми занят.

— Они не мои знакомые!

— Ну твоего знакомого знакомые, — я улыбнулся, показывая, что претензий не имею. — Ничего, скоро с ними разберусь и начну смотреть, что предлагают московские вузы. Я до этого как-то и не интересовался и не знаю… вдруг где-то рядом есть специальность, о которой я всегда мечтал?

* * *

Я точно знал, что такой специальности не существует. Любая работа является скучным, нудным и однообразным занятием, независимо от того, как это выглядит со стороны. Великие певцы помимо приема цветов и аплодисментов от благодарных поклонников ежедневно повторяют одни и тех упражнения, без которых могут просто потерять голос. Знаменитый писатель сидит за письменным столом по десять-двенадцать часов в день с очень неясным результатом. Астроном годами скрупулезно высматривает в миллионах одинаковых темных пятнышках перемещение нужного пятна, чтобы вычислить его скорость или другие параметры и добавить ещё одну строчку в многотомную статистику движения звездных тел. Журналисты попадают в забавные ситуации только в кинофильмах, а по большей части делают одну и ту же работу на протяжении всей жизни. Про всяких рабочих, инженеров и прочих представителей уважаемых в СССР профессий и говорить не приходится — хочешь не хочешь, а с восьми до пяти будь добр отдать долг государству.

Меня не очень привлекали романтика дальних странствий и сосуществование с медведями и комарами в дикой тайге. Мне не хотелось строить очередную железную дорогу в отдаленных районах Советского Союза или поворачивать сибирские реки на юг.

Пожалуй, я был бы согласен снова стать водителем — но для этого мне совершенно не нужно было учиться пять лет в институте. Я был готов выйти на любую связанную с машинами работу прямо завтра, вместо изучения дифференциального счисления в компании с госпожой Фишерман. Вот только эта работа тоже была грустной и скучной — особенно сейчас, в этом времени, где действуют ещё не отмененные законы о борьбе с тунеядством и нетрудовыми доходами.

Мне хотелось, чтобы меня озарило. Чтобы с неба ударила молния, подожгла какой-нибудь куст, а трубный глас произнес, что мне нужно сделать. Но такое было возможно только в далеком прошлом, сейчас рассчитывать на чудеса было бы чересчур опрометчиво.

Глава 13 Хиппи на обмен

Саму идею о переводе в другой институт и на другую специальность я подхватил как раз с подачи любезнейшего Михаила Сергеевича. Когда он рассказал, что учился на юриста, я вспомнил, что в далеком отрочестве мечтал стать следователем. У этой мечты тоже была кинематографическая основа — по телеку показали «Место встречи изменить нельзя», и я загорелся поступить на юридический факультет, который имелся в университете в соседнем городе. Я тогда был уже почти взрослым, учился в седьмом классе, и новая идея захватила меня достаточно сильно. Я списался с этим вузом, получил небольшую книжку в помощь абитуриентам, узнал, что там хотят историю, иностранный, русский… кажется, ещё что-то, я уже не помнил. Летом перед девятым я записался на их заочные подготовительные курсы, начал активно заниматься — в общем, это, наверное, была единственная мечта из детства, для воплощения в жизнь которой я проделал хоть какую-то работу.

Много позже я стал немного разбираться во всех этих милицейских делах и понял, что Жеглов с Шараповым были простыми оперативниками, хотя и в чинах — как и герои незабвенного, но ещё не снятого сериала «Улицы разбитых фонарей». Хотя, наверное, юридическое образование и им пригодилось бы.

Впрочем, с того времени, когда я мечтал выучиться на следователя, лично для меня прошло сорок с лишним лет. Это как детская мечта стать продавцом мороженого или космонавтом — во взрослом возрасте они вспоминаются с легкой ностальгической улыбкой и безо всякого сожаления о несложившейся карьере. Помнится, мальком я много кем хотел стать — в том числе, например, десантником, уже не помню, почему. Но в реальной жизни я ни разу не рискнул прыгнуть с парашютом; лишь однажды совсем решился — но вмешались высшие силы, которые помешали мне исполнить задуманное. Я посчитал это знаком и больше судьбу не искушал.

То же самое можно сказать и про юриспруденцию. Мне иногда было жаль, что я не додавил эту мечту, не довел её до воплощения. Но в то же время я понимал, что юрист — это прежде всего стиль жизни, а не образование, хотя и оно лишним не будет.