Второе сентября Всеволода Цаплина

(Все это время Анжела пила кофе в кафетерии в пятидесяти метрах от Севиной работы.)

В кадрах на Севу посмотрели настороженно, но вопросов задавать не стали, догадавшись, что в данный момент этот человек ненормален; телефон Анжелы записали на листе бумаги и передали Севе, нарушив установленные в кадровой службе правила. Сева взял лист, замер на мгновение и сделался почти невесомым, как бывает после сдачи большого количества крови, и абсолютно счастливым. Так и полетел к напарнику, не чувствуя своего тела, с расплавившимся от счастья мозгом.

В комнате для собеседований юноша рассказывал, каких высот он достиг в программировании. Сева черканул на клочке бумаги «меня нет» и положил клочок перед коллегой. Потом разглядывал телефонный номер, повторяя про себя на все лады: «Анжела Грачевская». Потом в голову ему надуло дурацкую тему: «Я – цапля, она – грач». Потом он вспомнил, что до сих пор не сохранил номер в контактах, и ужаснулся своей беспечности. Снова разглядывал номер и по одной любовался его цифрами как составляющими будущего счастья.

Но счастье долго не давалось Севе в руки. Эйфория после первого звонка, вызванная тем, что это оказался ЕЕ номер (Сева боялся какой-нибудь нелепой ошибки), быстро прошла, потому что Анжела ни за что не хотела с ним встретиться. Как он только ее не уговаривал, что он только не предлагал – от похода в кино и мороженого в кафе до загородной прогулки на лошадях и катания на катере по водохранилищу. Через неделю Анжела перестала брать трубку, и он вынужден был пользоваться другими телефонами. И лишь когда он предложил ей сходить на полулегальный концерт джазового квартета, на один день прилетевшего «из-за бугра», билеты на который невозможно было достать, она неожиданно согласилась. В тот момент Сева не мог знать, что ему фантастически повезло: если он иногда с удовольствием слушал джаз, то Анжела джаз просто обожала. И фортепиано, саксофон, контрабас и ударные были ее любимым составом. Она потом призналась, что ей всегда нравился джаз «с камерными интонациями и мягкой импровизацией».

До клуба в полуподвальном помещении на окраине города они добирались порознь. Концерт длился полтора часа без антракта. Анжела была настолько увлечена происходящим на сцене, что Сева ни разу не рискнул ее отвлечь и как завороженный украдкой наблюдал за ней. От него не укрылось, какими восторженными глазами Анжела смотрела на музыкантов.

Вот парень за ударными переворачивает бейсболку козырьком назад, подавая знак, что готов. Коллеги дают ему время высказаться. В благодарность за это он взрывается сумасшедшими ритмами, стараясь не забыть ни один инструмент из своего мини-оркестра. Анжела неотрывно следит за мельканием его волшебных палочек. Затем приходит очередь контрабаса: под шелест барабанных щеток и его сольную импровизацию веки у Анжелы чуть смыкаются, и голова, плечи, колени начинают откликаться на бубнящие басовые пассажи. Наконец, в продолжение выбранной темы легкими быстрыми клавишами вступает хулиганистый рояль, а несколько позже, без объяснений настаивая на своем, – неподражаемо пронзительный саксофон. Между инструментами начинается бесподобное соперничество импровизаций, и на лице Анжелы отражается состояние, близкое к экстазу.

Он смотрел на нее влюбленными глазами и радовался тому, что она так тонко чувствует джаз и что она рядом с ним, совсем рядом, можно даже коснуться ее руки. Ему незаметно передалось состояние Анжелы, и остаток концерта они провели в невидимом единении в восприятии музыки. Когда концерт закончился, Сева уже не представлял себе, как сможет жить без этой девушки.

Потом они ехали в битком набитой маршрутке до ближайшей станции метро, было не до разговоров. В метро Сева посадил Анжелу на свободное место, а сам ехал стоя, так что поговорить снова не удалось. За время, проведенное вместе, он мало что узнал о ней.

Перед расставанием Анжела протянула Севе руку:

– Спасибо за концерт, очень понравился. Следующее культурное мероприятие за мной.

«Следующее…»

Пожимая Анжеле руку, Сева едва не умер от счастья.

– Можно я буду тебе звонить? – волнуясь, попросил он.

– Звони, конечно. Только не части – иначе быстро надоест.

Она улыбнулась и легкой походкой пошла в свою сторону – в джинсах, ветровке и с пучком рыжих волос на макушке.

5

До обеда Сева просидел на совещании, мучаясь от необходимости слушать выступления коллег. Заявленная для обсуждения проблема возникла не вчера и заведомо не имела решения. Бессмысленность совещания была очевидна для всех.