Второе сентября Всеволода Цаплина

Сева подался вперед и наклонился над столом, глядя сидящему Витьке в заплывшие глаза:

– Ты почему не позвонил ни разу? Телефон сломался? Подзарядить негде было? Номер забыл?

– Боялся, что через тебя родители про меня узнают.

– Бабушке своей расскажешь – дружбан! – отрезал Сева и вышел из комнаты.

– Подожди, вместе поедем! – крикнул вдогонку Витька, на ходу надевая пиджак и прихватывая в кабинете свой портфель.

Они спустились во двор и, шатаясь, пошли в сторону проходной. На ярко освещенной служебной парковке черным лаком блестела единственная машина. Витька придержал Севу за руку.

– Подожди – моя! Представительский Great Wall, последняя модель, движок от «мерса». Просторная, девок удобно трахать.

Сева посмотрел в сторону парковки.

– На цифры не смотри, смотри на буквы, – Витька приобнял Севу, его распирало от важности и гордости. – Читай – «ЕКХ», еду как хочу. Понял? Приятель из гэбэшной оперативки номерок подкатил по-свойски, недорого. Ни один мент не остановит, никогда.

– Расплатился бараниной? Или сапогами?

– Что? – не понял Витька.

– Да пошел ты со своими гэбэшниками.

Сева вырвался из Витькиных объятий и пошел прочь. Досада и недоумение раздирали его. Появилось вдруг гнетущее чувство, что его обобрали, отняв то, что он всегда считал своим. Нет больше прежнего раздолбая Витьки и никогда не будет. И не будет у него больше веселых воспоминаний о школе. «Кто на плацу насрал». Это же лучшее, что случилось в школе. Слезы разочарования подступили к глазам. Он вернулся, схватил Витьку за грудки и рванул к себе.

– Крепыш, а ты ли это тогда на плацу заорал вместо Сморчка?

– Ну не ты же? – удивился Витька.

– Нет, не я, это правда. Но я с тех пор не изменился, и это тоже правда. Вот в чем разница между нами. «Тошнило его от всего этого», – передразнил Сева, вспомнив Витькины слова. – Дать бы тебе в рыло! – и Сева зло оттолкнул одноклассника.

– Не понял – за что? – попытался улыбнуться Витька.

– За что? А помнишь, тогда, в хрущобе, дурь с тобой курили, я тебе рассказывал про переговоры с директрисой. Помнишь, как ты усомнился в том, что директрисе не удалось меня нагнуть?

– И что?

– А то, что сегодня, пообщавшись с тобой, благополучным и пузатым, я усомнился в том, что ты тогда, двенадцать лет назад, усомнился. Ты, сука, вопрос задал так – для формы, а на самом деле не сомневался, что я тогда ссучился.

– С чего взял?

– С того, что ты по себе судишь. И тогда судил по себе – и сейчас. Я ведь только что тебя узнал по-настоящему. Окажись ты вместо меня в кабинете директрисы, ей бы и гэбэшником пугать тебя не пришлось.

– Цапля, ты что несешь?

– То, что слышал!

У Севы появилось вдруг бешеное желание ударить Витьку, и он не смог ему воспротивиться.

– Я тогда в рыло тебе не дал, хотя надо было. Так я тебе должок сейчас верну.

Сева слишком резко отвел руку, его повело, и он промахнулся, лишь вскользь ударил Витьку в скулу. Падая, Витька успел схватить Севу за рукав рубашки, и они как кули повалились на землю.

Витька спихнул с себя Севу, схватился за щеку, проверяя, целы ли зубы, и, лежа на асфальте, зашелся истеричным пьяным смехом:

– Ну ты мудак, Цапля, долбаный мудак… Ты никто, понял?! Уясни себе навсегда: ты – никто! Поэтому бесишься от зависти. Ведущий специалист, твою мать…

– Молчи лучше, дешевка. Снабженец западными товарами. Кто на плацу насрал, кто на плацу насрал, – неловко поднимаясь и бестолково отряхивая порванные на коленке джинсы, бормотал Сева. – С батей они помирились, батя разбирается в вискаре – фуфло!

Он чуть не споткнулся о Витькин портфель, выругался и, шатаясь, пошел к проходной через пустой двор таможни.

В городе давно уже горели фонари, шныряли глазастые такси в поисках клиентов, прохожие встречались редко. Он шел нетвердой походкой, не разбирая дороги, без цели и желаний, бесконечное разочарование и слезы душили его. «Крепыш – дерьмо, а я – ведущий специалист по переделке китайского ширпотреба», – неотвязно пульсировала в Севиной голове обжигающая сознание простая жуткая мысль.

6

Справа показался высотный кирпичный дом с уродливыми треугольными балконами и с ярко освещенными окнами первого этажа. «Волжский», – догадался Сева и удивился: – Надо же, я забрел».

На крыльцо вышли два господина в костюмах и при галстуках, закурили. «Ты нашел общий язык с деканом?» – услышал Сева, приближаясь ко входу в ресторан. «Это невозможно, чувак закусил удила. И все, твою мать, только потому, что тему предложил не он, а завкафедрой. Падла, одним словом», – ответил другой господин, наклонился с крыльца и, поочередно зажимая ноздри, двумя залпами прочистил нос. Потом достал из кармана платок и аккуратно промокнул жерла двуствольной пушки.

«Русиш культуриш», – пронеслось в Севиной голове, и он вспомнил своего любимого разудалого деда – и себя шестилетнего. От воспоминаний ему стало легче.