Второй день на царствии

— Никаких «но», дражайший Алексей Сергеевич. По всем признакам выходит так, что именно ваша персона будет в центре предполагаемых дальнейших событий, — уже без всяких околичностей бухнул полковник правду-матку.

— И что мне прикажете делать? — спросил Боголюбов, трезвея прямо на глазах.

— Тебе, Сергеич, — опять перешел на «ты» комендант, — почти ничего, за исключением проявления осторожности, заключающейся в нежелательности нахождения одному в малолюдных и незнакомых местах. Остальное — не твоя забота. Я сейчас переговорил с командирами рот. Твой дом и тебя персонально с завтрашнего утра возьмут под особую охрану мои молодцы. А для окончательного спокойствия моей души я тут кое-что принес с собой.

Митрич встал, и, пройдя в прихожую, вынес оттуда длинный и на вид тяжеловатый сверток. Бережно водрузив на стол, отодвинув посторонь закуски, развернув брезент и промасленную бумагу, Митрич явил белому свету автомат. Правда, автомат какого-то странного вида, каких Боголюбову еще не приходилось встречать. С магазинным рожком, отнесенным чуть ли не к самому прикладу по схеме булл-пап, с толстым и коротким стволом, он смотрелся в этих стенах как пришелец из фантастических боевиков.

— Вот, — с какой-то затаенной любовью и гордостью сообщил полковник, — представляю вниманию широкой публике — ШАК-12, он же штурмовой 12,7-мм автомат Калашникова. Имеет сменный ствол, рожок на 20 патронов и планку Пикатини. Гордость отечественного ВПК.

— Откуда сие чудо чудное? — спросил Боголюбов, поправляя съехавшие на запотевший нос очки.

— Дык, о прошлом годе, приезжали тут вояки, все испытывали арктическое снаряжение, технику и новые образцы. Две недели, почитай бегали по скалам, да среди торосов. Вот я и выпросил у них парочку таких для дальнейшей проверки в экстремальных условиях. Покривились, конечно, но дали с условием, что я оформлю по итогам годичной эксплуатации свое экспертное заключение.

— Да-а, — протянул Боголюбов, любящий технику в любой ее ипостаси, — знатная должно быть вещица.

— А то! — согласился с ним полковник, прицокивая языком — Не перевелись еще на Руси «левши». Держи, Сергеич! Управиться сможешь?!

— Да я даже и не знаю, — растерялся Боголюбов. — Я ведь и простой 74-й «калаш» последний раз держал в руках лет десять назад — на сборах.

— Ну и ничего страшного. Принципиальных отличий от базового АК-74М нет. Просто улучшены все прежние характеристики за счет более качественного исполнения, да дополнительного «обвеса» в виде все той же планки Пикатини и тактического фонарика. Даже проблема большого калибра, который по идее должен своей отдачей валить с ног и задирать ствол кверху сводя на нет кучность попадания, решена в нем достаточно оригинально, — со знанием дела говорил комендант, прямо на весу разбирая автомат на части и складывая их прямо на скатерть стола, — хоть и не без откровенного заимствования идеи у АЕК-971.[10]

— Судя по калибру и мощному дульному тормозу, убойная сила должна быть весьма велика, — предположил Алексей Сергеевич, не отрываясь от ловко манипулирующего частями автомата полковника.

— Верно, говоришь, Сергеич! Бронебойный 12,7×55 патрон с закаленным сердечником с расстояния 50 метров запросто крошит кирпичную кладку. Сам пробовал. Результат ошеломительный. Магазин уже снаряжен. Я еще с собой в пачке принес штук тридцать патронов, да еще несколько — россыпью. Там в прихожей в узелочке оставил. Бери и владей, — сказал полковник, протягивая Боголюбову уже собранный автомат.

— А вы, Михал Дмитрич, точно уверены, что дела обстоят настолько серьезно, что мне придется его использовать по назначению? — спросил он, однако принимая подарок в руки.

— Сейчас ни в чем нельзя быть уверенным, но как говорит пословица «береженого Бог оберегает, а небереженого — «томагавк» настигает». Но и это еще не все…

— А что еще? — недоуменно спросил Боголюбов, прижимая автомат к груди и не зная, куда его положить.

— Да ты положи его, куды ни то, — видя трудноту ученого, подсказал комендант, — а сам садись. Думу будем думать.

— Да-да, — засуетился с автоматом Боголюбов, предчувствуя, что основной разговор начнется только сейчас.

— Прибери его куда-нибудь в шкаф, а лучше в сейф — под замок. А я пока остальное разолью, что осталось.

Пока хозяин дома относил в кабинет и запирал в сейф подарок коменданта, тот крякнув с сожалением от того, что бутылка рано показала свое дно, разлил остатнее по рюмкам. Когда Боголюбов вернулся, Виттель уже держал свою рюмку для заключительного на сегодня тоста:

— Остатнюю поднять хочу за женок наших, что десятилетиями делят с нами все трудности и невзгоды нашей житухи. Иной раз думаю, а есть ли в мире, что-либо сильнее духом и крепостью наших жен? И прихожу к однозначному выводу: нет. О них и пойдет разговор далее. А сейчас — выпьем.