Второй год новой эры

Вместе со мной на берег пошли мой сын Эмрис, отец Бонифаций, а также Виллем-воин, хоть ему было и тяжело идти на раненой хромой ноге. Остальные принялись собирать вещи и складывать их на повозки – на тот случай, если нам потребуется срочно бежать вглубь суши. Перед тем как двинуться в путь, я вытащила из свертка с вещами моего покойного мужа его меч с перевязью и по праву предводительницы клана надела ее на себя. Меч – это не только оружие, но и символ власти. Если дело дойдет до переговоров, то мой сын Эмрис пока недостаточно взрослый, чтобы представлять нас перед лицом вождей чужого племени, а если потребуется сражаться, то меч отца еще слишком тяжел для его руки. Как говорил мне Виллем-воин, с длинным кинжалом он управляется не в пример лучше.

С гребня дюны, куда мы поднялись ради лучшего обзора, приближающийся корабль был виден очень хорошо, тем более что его ярко освещало восходящее солнце – его лучи падали на него через прореху в облаках. Первое, что бросалось в глаза – никакие это не саксы, англы или юты. У тех длинные низкие ладьи оснащены большим количеством гребцов, а на приближающемся корабле их не имелось, как не наблюдалось и носовой фигуры в виде головы сказочного чудовища. Последним штрихом, подтверждающим, что это плывут не наши старинные враги, были треугольные паруса, в то время как на ладьях саксов паруса исключительно квадратные.

– Да, – подтвердил Виллем-воин, поставив точку в наших сомнениях, – это кто угодно, но только не саксы. На корабле не видно каких-либо приготовлений к сражению и каких-то еще признаков враждебности, поэтому я считаю, что мы можем вступить с этими людьми в переговоры. Быть может, они помогут нам выбраться с этого берега мертвецов обратно к жизни. Иначе рано или поздно мы все умрем на этом пустынном берегу…

– На все воля Господа! – важно произнес отец Бонифаций. – Но, как и достопочтенный Виллем-воин, я тоже думаю, что умереть в бою мы всегда успеем; сначала нам надо попробовать договориться. И даже если это самые закоренелые язычники, то среди них тоже попадаются добрые люди…

– Пусть будет так, мы пойдем на эту встречу втроем – я, отец Бонифаций и Виллем-воин, – произнесла я и повернулась к своему сыну. – А ты, Эмрис, ступай к остальным и будь готов бежать вместе с ними, если наши переговоры окажутся неудачными. Ступай и помни, что мы все тут надеемся на тебя, ведь ты у нас почти взрослый.

Два часа спустя. «Отважный» у побережье Корнуолла.

Сергей Петрович внимательно рассматривал в бинокль приближающийся берег. Наблюдаемая картина отчетливо припахивала шизофренией. Представьте, что вместо ожидаемых людей каменного века – в шкурах и с прочими атрибутами первобытнообщинного строя – вождь Племени Огня видит вполне цивилизованно одетое (по сравнению с хроноаборигенами) трио. Не найдя другого объяснения, Петрович пришел к заключению, что это очередные попаданцы. После встречи с Виктором де Леграном было бы логично допустить, что в этот мир могут провалиться выходцы из любой эпохи.

Вождь вглядывался в этих людей, пытаясь хотя бы приблизительно определить, откуда родом эти трое (в смысле, из какой эпохи). В центре композиции стояла дама (на ум Петровичу пришло слово «матрона») – светловолосая, в темно-коричневом платье, поверх которого был накинут темно-зеленый плед, расчерченный на квадратные клетки белыми и желтыми полосами. Эта матрона, без сомнения, здесь большой начальник – об этом свидетельствовала ее стать и манера держаться (это было видно даже на расстоянии), кроме того, из-под ее пледа выглядывала рукоять меча, а это совсем не женский аксессуар. Слева от матроны – вот те нате! – стоит явный христианский монах или священник в грубой рясе грязно-коричневого цвета и с большим деревянным крестом на груди. Ну просто настоящий, бескорыстный служитель Божий – в своей простоволосости и босоногости, с сурово-одухотворенным лицом. Справа, как противовес ему – явный воин-ветеран. Если вы видели одного такого, то считайте, что видели их всех. На вид ветерану лет пятьдесят или около того. Гладко выбритый подбородок, висящие чуть не до груди рыжеватые усы с проседью. И плед той же расцветки, что и на матроне, под которым виднеется яркая рубашка в желто-оранжевую клетку, стянутая в талии наборным поясом, на котором висят меч и кинжал. Дополняли костюм мешковатые штаны в темно-синюю полоску и красная цилиндрическая шапка, одновременно похожая и на турецкую феску, и на ночной колпак. Весьма яркий, надо сказать, персонаж. Петрович подумал, что если он и в самом деле профессиональный воин, то отсутствие у него в руках или где-нибудь поблизости таких атрибутов, как копье и щит, говорит о том, что встреча планируется сугубо мирной и никаких вооруженных инцидентов не предвидится.