Второй год новой эры

Шайлих, дочь госпожи Гвендаллион и покойного Брендона ап Регана (14 лет)

С детства меня приучали к смирению перед Волей Божьей. Мне хотелось быть хорошей христианкой, и я много молилась, и Господь, как мне казалось, всегда поддерживал меня и направлял. Но с тех пора, как мы попали сюда, на Берег Мертвых, мое душевное равновесие сильно пошатнулось – мне часто казалось, что Господь отвернулся от нас. Мы терпели лишения и находились на грани отчаяния, не понимая, что произошло с нами и почему. Но отец Бонифаций вразумлял нас – он говорил, что это лишь испытания, которые Господь послал нам и которые нужно пройти с честью, не утратив веры, и что посланы они нам для укрепления духа. Отец Бонифаций, наш духовный оплот, был так убедителен… Он так искренне и горячо мог говорить о Господе и Его любви к нам, что все сомневающиеся преисполнялись раскаяния за свои колебания и слабость духа, что часто стали накатывать на нас. Нам повезло с пастырем – воистину он был нашим наставником в этом не очень хорошем положении.

«Не впадайте в отчаяние, не вините никого, не поддавайтесь унынию и избегайте распрей, не позволяйте страху овладевать вашими душами и молитесь Господу нашему, который дал нам сии испытания, дабы закалить дух наш… – вдохновенно говорил он, и все внимали его словам, смиренно склонив головы, – смиритесь с волею Его, доверьтесь Ему – и Он устроит все по разумению Своему, и не оставит нас в страданиях и нужде… откройте сердца свои – и войдет туда любовь Божья, и познаете вы промысел Его… Ибо о нас радеет Отец Небесный, что путями Своими ведет нас через скорби к божественной благодати…»

Мне часто казалось, что, если бы не отец Бонифаций, в нашем клане могла бы возникнуть вражда или бунт – ведь, оказавшись в отчаянном положении и к тому же в таком месте, где нет никакой власти и закона, люди выпускают наружу все плохое, что есть у них в душе. Нашему капеллану удавалось это предотвратить. Впрочем, несомненно, что все это у него получалось с Божьей помощью, так как обладал он сильной и искренней верой, которая пронизывала все его существо…

Наверное, без его помощи моя матушка не смогла бы справиться с людьми и обустроить наш быт. Но это лишь мои предположения, которые я никогда не выскажу вслух. Ведь глава клана – все-таки она, моя мать, госпожа Гвендаллион. Она сильная и волевая женщина, но одними этими качествами в данных условиях все же не обойтись. Каков бы ни был ее авторитет, авторитет Господа всегда выше. И потому эти двое – матушка и отец Бонифаций составляют основу нашего клана, и весьма успешно управляют им в этих условиях, а Тревор-управляющий только доводит их распоряжения до людей и следит за их выполнением. Я вижу, как ей приходится нелегко, и потому не перестаю восхищаться моей матерью… Как бы мне хотелось быть похожей на нее! К сожалению, я вынуждена признать, что у меня совершенно другой душевный склад. Какие-то черты я, конечно, могу воспитать в себе, но все же мне всегда будет недоставать ее жесткости и решительности… Она кажется мне абсолютно бесстрашной, словно она сделана из железа. Я никогда не замечала в ней каких-то метаний; она будто заранее знает, что ей сделать или сказать… Но в то же время она добра и справедлива. Под твердой броней у нее сокрыто нежное и сострадательное сердце. Она умеет подбодрить и утешить, и руки ее теплы и ласковы… О матушка! Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя и выразить всю свою любовь к тебе? Этот гадкий Эмрис отвратительно ведет себя и говорит чудовищные вещи, но я, я никогда не умыслю дурного против тебя!

Я одобряю, тысячу раз одобряю твое решение. Ведь и тебе, и мне ясно, что произошедшее – как раз и есть тот Божий промысел, о котором говорил отец Бонифаций. Мы все проявили стойкость духа – и Господь явил Свою благодать, послав нам этих странных людей, что предложили присоединиться к их народу. Увидев их впервые, я сразу поняла, что с ними нас ждет хорошее будущее. Светлые лица князя Сергия ап Петра и его жены, их уверенные манеры говорили о том, что им можно довериться. Их темнокожий эскорт выглядел достаточно сурово, но у меня было некое наитие, что суровость эта показная, а на самом деле они такие же добрые, как мы. Вообще с тех пор, как я просто постояла рядом с князем и княгиней, я пребываю в уверенности, что сбылась Господня воля – и отныне наша жизнь станет совершенно другой.

К сожалению, брат мой отчаянно боится перемен и этот страх может заставить его сделать страшные вещи. Он цепляется за свои честолюбивые мечты, что однажды он станет нашим лордом. Он же так долго лелеял эту мысль… Уж не знаю, удастся ли кому-нибудь вразумить его так, чтобы при этом не прибить насмерть. Ведь я все равно люблю его, поскольку он мой брат, и мне не хотелось бы, чтобы он пострадал из-за своей неуместной гордыни… Но что я могу здесь поделать? И мне остается только молиться за то, чтобы он не погубил свою бессмертную душу.