Второй год новой эры

Я подошла к юноше и остановилась примерно в двух шагах от него, после чего, улыбнувшись, протянула к нему руку ладонью вверх и сказала:

– Меня зовут мадам Люси. Мы друзья. Не бойся нас, мы не причиним тебе зла. Мы хотим помочь тебе и малышу…

Я старалась, чтобы мой голос звучал ласково и убедительно. На таком близком расстоянии я могла хорошо прочесть в глазах несчастного грустное повествование о тяготах, горестях и лишениях, которые ему довелось пережить. Видимо, он уже не ожидал от жизни ничего хорошего. Смотрел он на меня с подозрением, но после того как я с ним заговорила, в его взгляде забрезжил проблеск надежды.

– Но для начала, – спросила я, – скажи, тебя как зовут?

– В-виктор де Легран… – неуверенно произнес он. – Кто вы? В-вы… вы не монтаньяры, не якобинцы и не санкюлоты?

– Нет, Виктор, – сказала я, начиная что-то понимать, – мы не первые, не вторые и не третьи. Мы называем себя племенем Огня, и пришли мы сюда из другого времени. С некоторыми из нас это произошло случайно, как, наверное, и с тобой, но наши вожди специально проникли в это время из далекого будущего для того, чтобы построить тут справедливую и человечную цивилизацию.

При этих словах юноша вдруг зарыдал. Точнее, он просто стоял молча, и из его глаз катились крупные слезы. Ребенок орал. Виктор Легран бормотал что-то неразборчивое себе под нос, и я могла услышать только: «Слава Богу, нашел! Нашел!»

За моей спиной пронесся шумный вздох – видимо, все, даже диковатые полуафриканки, почувствовали облегчение, когда парень перестал дичиться и вести себя настороженно. Он весь как-то обмяк, расслабился, и тут же вокруг него закрутилась бурная деятельность. Месье Петрович распорядился принести парню сухую одежду и накормить. Мои собрачницы-полуафриканки побежали вниз поскрести по сусекам, что у нас осталась от завтрака, потому что обеденный суп должен был быть готов только через некоторое время. Потом подошла Ляля, которая принесла парню свою рубашку из лососевой кожи и штаны из тонко выделанной оленьей шкуры –все это она отдала юноше, после чего взяла из его рук плачущего ребенка.

– Я все равно не влезаю в эти штаны после родов, а Виктору они будут в самый раз, – извиняющимся голосом сказала она месье Петровичу и тут же воскликнула: – Бог ты мой, Люся! Ты только посмотри, какой этот малыш худой и грязный! Его надо искупать, и немедленно! Да и Виктору тоже не помешали бы стрижка наголо и мыло с мочалкой.

Я сказала юноше несколько слов, чтобы он ничего не боялся, что мы позаботимся о нем и о ребенке; он только послушно кивал и смотрел на меня как на ангела небесного, несущего благую весть.

– Филипп! Моего маленького братца зовут Филипп… – пробормотал он.

Месье Петрович начал громко и энергично распоряжаться – и наш корабль, описав крутую дугу, бросил якорь у западного, то есть правого, берега реки. Так что если дикари захотят вернуться и снова на нас напасть, им придется сделать изрядный крюк, чтобы подкрасться к нам незаметно… А мы не собирались тут задерживаться. Нам только нужно было искупать обоих братцев – и маленького и большого. Но если с Филиппом можно было обойтись тазом и большой кружкой, то для Виктора обязательно нужна была баня, или, в крайнем случае, купание в реке, после хорошего намыливания.

– Значит, так, – перевела я слова месье Петровича, вручившего Виктору баклажку с жидким мылом, лыковую мочалку и полотенце, – сейчас идешь на корму, где за тобой никто не будет подглядывать, и там снимаешь с себя все свое мерзкое грязное тряпье. Потом тщательно мылишься с ног до головы, потом окунаешься в воду, чтобы смыть с себя всю грязь, потом вылезаешь и повторяешь эту процедуру до тех, пока на тебе не останется никакой грязи, и только потом натягиваешь на себя чистую одежду. Понял?

Пока Виктор мылся, мы с мадам Лялей быстро согрели воду и освободили ребенка от тех отвратительных вонючих шкур и тряпок, в которые тот был то ли одет, то ли завернут. Когда я на него взглянула, мое сердце зашлось от жалости. Малыш был худой, на теле его виднелись какие-то болячки и пятна, а в длинных кудрях копошились вши. Теперь мне стало понятно, что ему не меньше полутора лет. В целом, несмотря на худобу и кожные проблемы, это был вполне развитый ребенок с умными глазенками и полным ртом острых зубок.

– Мальчик! – воскликнула Ляля и чуть тише добавила: – Хороший нынче урожай на мальчиков… – и подмигнула мне.