Второй медовый месяц

Возможно, со временем все изменится, думал Рассел. Может, отгадка очень проста, и это всего лишь разновидность депрессии. Или ответ еще проще: за долгие годы активного материнства Эди настолько изменилась, что теперь не может вспомнить, каково это — быть просто супружеской парой и мечтать сохранить свой брак. Рассел слегка встряхнул газету. В списке бестселлеров столько книг о любви. Ну разумеется. Во всех ее проявлениях. А разве что-нибудь еще имеет такое же значение? Если не ради любви, тогда почему он сидит в поезде подземки в разгар рабочего дня и едет домой, к человеку, несчастье которого он с радостью взвалил бы на свои плечи? Поезд подкатил к его станции, дернулся и остановился. Рассел помог беременной чернокожей женщине вывезти из поезда на платформу коляску с сонным малышом в костюмчике Человека-Паука.

Незнакомка взглянула на него темными и круглыми глазами, совсем как у ее ребенка.

— Спасибо, — сказала она.

Ему отчаянно захотелось ответить хоть что-нибудь. Он открыл рот и вдруг понял, что готов излиться целой речью о том, как превратно порой понимаются родительские обязанности, о том, что с прошлым надо расставаться, если невозможно продлить его. Рассел осекся, закрыл рот и улыбнулся. Задержав на нем взгляд чуть дольше, негритянка наклонилась и вынула из коляски своего ребенка.

— Пока, Человек-Паук, — попрощался Рассел.

Он не придержал входную дверь, и она с громким стуком захлопнулась за ним. В холле было тихо; кот, который умывался в пятачке солнечного света на лестнице, бросил свое занятие и взглянул на хозяина.

— Эди!

С кружкой в руках она медленно выплыла из кухни.

— Эди…

— Извини, — спохватилась она. — Господи, извини. Я не прослушала.

Рассел поставил сумку.

— Что не прослушала?

— Твое сообщение. Возилась наверху, услышала, как включился автоответчик, но не могла отвлечься. А потом закрутилась. Ты же знаешь, как это бывает.

Рассел подошел и коротко поцеловал ее в щеку.

— Я не оставлял тебе сообщения. Просто взял и пришел пораньше.

На лице Эди отразилось подозрение.

— Почему?

— Забеспокоился, — объяснил Рассел и перевел взгляд на ее кружку: — А мне можно?

— Это зеленый чай, — сказала Эди. — Говорят, он бодрит, а на самом деле гадость какая-то.

— Тогда просто черного чаю.

Эди повернулась.

— Так о чем ты беспокоился?

Рассел обошел ее и направился к чайнику.

— Ты же сама знаешь.

— Я жду, когда все само пройдет. Как ангина.

— Бен ушел месяц назад.

— Разве это много?

Рассел наполнил чайник водой.

— Достаточно.

— Чего ты от меня хочешь? — решительно спросила Эди.

Воткнув вилку чайника в настенную розетку, Рассел включил его.

— Когда ушел Бен, я хотел, чтобы ты вспомнила обо мне. А теперь я согласен даже на то, чтобы ты просто встряхнулась, выкарабкалась из этой… инертности.

— Инертности, — бесстрастно повторила Эди.

— Да.

— То есть если я не прыгаю до потолка всякий раз, когда ты являешься домой…

— Да нет же! — воскликнул Рассел.

— Значит…

— Ты не удосуживаешься, — уже спокойнее пояснил он, — даже прослушивать сообщения на автоответчике.

Он вышел из кухни в холл, где стоял автоответчик. Эди побрела к окну, с полным равнодушием думая, что на первом этаже окна еще грязнее, чем наверху.

— Звонил Фредди Касс, — сообщил вернувшийся Рассел.

— Не знаю я никакого Фредди Касса, — не оборачиваясь откликнулась Эди.

— Режиссер Фредди Касс. — Голос Рассела звучал взволнованно. — Постановщик «Привидении».

Эди обернулась.

— Он просил тебя перезвонить. Хотел, чтобы ты перезвонила немедленно.

Бен ассистировал фотографу, который снимал редактора крупной газеты в башне Канэри-Уорф. Снимки требовались для большой статьи в деловом журнале, редакцию которого не устроили уже имеющиеся, что было удачей для фотографа, на которого работал Бен. Фотограф отнесся к подарку судьбы со всей серьезностью. Редактор держался вежливо, но, очевидно, держал в голове тысячу разных дел помимо безупречных снимков, которые обеспечат фотографу будущие заказы, поэтому сессия проходила напряженно, босс срывался на Бена по каждому мелкому поводу и без него. В итоге Бен уронил еще влажный полароидный снимок, перепутал черно-белую пленку и поставил рефлектор под таким углом, что, по словам его босса, всякий болван тут же заметил бы, что свет будет падать на потолок, а не на объект. И поскольку объект находился тут же, пытаясь выглядеть непринужденно и в то же время деловито без пиджака, в рубашке с манжетами на запонках, то Бен не решился возразить — мол, он всего лишь выполнял распоряжения, а если они были дурацкими, он тут ни при чем.