Второй мир

Подозреваемый — всего лишь Мастер игры. Титул подразумевает, что он мастерски играет в игры и в Виртуале чувствует себя как рыба в воде… Почему именно он? В чем его сильные стороны? Чего они от него хотят? Куда его подталкивают? Почему янки так решительно настроены замазать его грязью? Почему Конор Смит — единственный подозреваемый?

Что американцы от меня скрывают?

Харбор-Смайт понял, что очутился в затруднительном положении, можно сказать, в тупике. Личная дружба с Суилкином и братство «Общества Данди» подразумевали, что он обязан делиться сведениями с коллегой. Почему же тогда заокеанский коллега и собрат не до конца откровенен с ним?

Вторая проблема заключалась в том, что Конор Смит — подданный Великобритании и, скорее всего, ни в чем не виноват. Он не предатель, чьи действия угрожают национальной безопасности, поэтому долг Харбор-Смайта как патриота — защищать его.

Единственная постоянная в этом уравнении — та, что президента похитили и что похититель требовал взамен уничтожить Инфокалипсис.

Насколько было известно Харбор-Смайту, Конор Смит никогда не подходил близко к президенту США, не пытался вступить с ним в контакт перед похищением и почти все время находился в поле зрения камер-шпионов. После того как его привлекли к поискам, он определенно работал в связке с Секретной службой США.

Приходится признать очевидное: Инфокалипсис существует на самом деле. Кто-то верит в существование такой засекреченной базы данных настолько, что похитил Тедди Диксона. Личность похитителя так до сих пор и не установлена… Но власти давят, и союзники, пытаясь защитить Инфокалипсис, подобрали козла отпущения… которого наверняка устранят.

На роль похитителя идеально подходит Конор Смит. Но он может также привести их к настоящему преступнику.

Интересно, сам Смит сознает, в каком опасном положении очутился?

Если игра продолжится, Смита почти наверняка убьют — рано или поздно.

Потом до Харбор-Смайта дошло нечто гораздо более важное. Дуайт Суилкин наверняка знает, что Инфокалипсис существует — во всяком случае, не сомневается в этом.

Харбор-Смайт понимал, что движет Суилкином. Такая важная вещь, как Инфокалипсис, действительно нуждается в защите. Настало время воспользоваться их особыми отношениями, и официальными, и личными, даже если Суилкин продолжит отрицать, будто ему хоть что-то известно об Инфокалипсисе. Если он поможет поймать крупную рыбу и даст понять Суилкину, что он понял, из-за чего заварилась вся каша, у его друга не останется выбора и придется предоставить ему доступ к таинственной и всемогущей базе данных… Харбор-Смайт улыбнулся собственной наивности. Друг? В конце концов, в разведке настоящих друзей не бывает!

Пальцы его забегали по клавиатуре; он набрал прямой номер видеофона Суилкина на «Телефонном узле».

«Серое»

«Альфа-мир»

Старый «Изумрудный город»

Второй мир

Реальное время: 13 часов 17 минут после контрольной точки

— Итак, кто вы такой на самом деле? — осведомился я.

Джим благодушно улыбнулся:

— Я тот, кого вы видите перед собой.

— Прошу вас, не надо загадок.

— Все Мастера игры любят загадки. Иначе зачем вы играете в игры?

— Сейчас мы не играем.

— Вся жизнь — игра.

— Кто управляет вами в Реале?

— Ответ на этот вопрос вам известен.

— Ничего подобного! Как, черт вас побери, вы можете быть роботом? То есть… если кто-то действительно вложил в вас уйму всего. Никому не удавалось зайти так далеко.

— Ты не робот! — воскликнул изумленный Тибор, резко вскидывая голову и глядя Джиму в глаза.

— Я то, что ты видишь перед собой, — ответил ему Джим — так же как и мне. — Твой друг и покровитель.

Я покосился на Энди, но она как будто забыла о моем существовании. Она не сводила с Джима ошеломленного взгляда.

— Джим Нельсон, — внезапно сказал я.

Джим ничего не ответил.

— Майк Киблз.

Та же реакция.

— Дом Мэрфи.

В глазах Джима мелькнула искра. Но все произошло слишком быстро — возможно, он сам хотел, чтобы я что-то заметил.

— Это вы похитили президента?

— Зачем мне причинять ему вред?

— Я не спросил, зачем вы причинили ему вред. Я спросил, вы ли похитили президента.

Улыбка на лице Джима стала еще шире.

— А мне показалось, вы сами просили говорить без загадок.

— Как насчет Малкольма Бонэма?

Снова молчание.