Второй полёт Гагарина

Быть может, предостережения Королёва о том, что больно прошёлся по мозолям множества персон, породили паранойю. Преследовать на чёрной «волге» может КГБ, может кто-то ещё. Странно, что началось практически моментально после вызывающего спича на Президиуме.

Шелепин? Как председатель КГБ он слыл либералом-реформатором, проводником хрущёвских реформ по преодолению родимых пятен сталинизма. Но если получил прямой приказ от генсека, либерализм побоку, вполне послал бы наружку.

Менты? Союзное министерство Хрущёв распустил, республиканский министр в Президиум не вхож.

Малиновский и военная разведка? Им-то зачем?

Конкуренты? Даже если им кто-то сообщил немедленно по окончании заседания, на организацию слежки необходимо время. Да и что она даст?

ЦРУ? Британская разведка? На кой ляд я сдался их джеймсбондам? Анонсированы мои загранпоездки, там бери тёпленького, лови на компромат с голыми девицами.

Я решил при удобном случае уведомить комитетчиков, пасущих Центр подготовки отряда космонавтов, до этого времени выбросить преследователей из головы.

Не знал тогда, чем рискую.

Дома постарался не выдать, что сегодня выпало на мою долю, отклонил просьбу жены ехать завтра в Москву, по протоколу даже хрущёвская супруга не маячит среди почётных зрителей на военном параде. Обещал взять с собой в Чехословакию, чтоб сама выбрала хрустальные вазы и люстру в новую квартиру, если мои папа с мамой согласятся присмотреть за внучкой, а куда денутся.

Девятое мая предполагалось провести как самый обычный праздник. Пока ещё даже не выходной день, нерабочим его объявят при Брежневе.

Глава 17

17

Погода выдалась тёплая, я обошёлся без плаща и щеголял в парадном кителе со Звездой Героя Советского Союза и Орденом Ленина. Поскольку представителей погонных ведомств собрали заранее, а лишь у меня были майорские-офицерские, все остальные носили генеральские и маршальские, мы кучковались небольшими группами. Меня подозвал Малиновский, о чём-то эмоционально перетиравший с Шелепиным.

- Ну, Юрий, вчера с Королёвым вы выдали концерт, - министр слегка улыбался, и я не мог понять, испытывает ли он радость по поводу последствий нашего демарша или осуждает прыжок через головы, как это сделал Вершинин, - все уж расслабились перед праздником. А тут такое закрутилось! Особенно Брежнев засуетился, он же противник больших расходов на космос и оборонку. Так сказать, наш главный оппонент. Леонид Ильич собрал единомышленников, и те, невзирая на праздник, готовят общие соображения по пересмотру ракетной доктрины. Удешевить РВСН, перенести точки пуска ближе к противнику! Главком ВВС, на тебя осерчавший, только после понял свою выгоду. Малые ядерные ракеты на самолётах – это огромный толчок для его летучего воинства. И подводникам брошена такая кость с мясом!

Шелепин, молча слушавший длинный спич министра, согласно кивнул. Подозреваю, у главного КГБиста сработали собственные источники информации о шторме местного значения в ВПК.

- Надо понимать, Сергей Павлович поступил верно, доверив мне доклад?

- А, так это старый лис выступил инициатором! – легко обманулся Малиновский, сам на несколько лет старше Королёва. – Да, вы натворили дел. Но ты всего не знаешь. Первый секретарь уведомил младшего сына, что ветер меняет направление, и у коллектива пятьдесят второго началась истерика. Челомей уже прорвался к Хрущёву, орал, что Королёв готовит капитуляцию перед американцами, решив зарубить УР-500 и пропихивая свои проекты.

- Так точно, товарищ маршал Советского Союза. Челомей не может простить Королёву, что тот раньше него создал годную МБР на стабильных компонентах – керосине и азотной кислоте в качестве окислителя, с близким к нулевому времени подготовки к пуску. Сергей Павлович считает, что кислородно-керосиновые ракеты нужно все пустить на освоение космоса, как в военных, так и в агитационно-гражданских целях.

- И тем самым благодаря Глебу Никитичу в семье Хрущёвых произошёл форменный скандал. Да, Александр Николаевич?

Шелепин уклонился от прямого ответа, но глаза его сказали «да». И так я услышал неизмеримо больше того, что стоило бы сообщать заурядному майору из Центра подготовки космонавтов. Видимо, события предыдущего дня приподняли меня в представлении обитателей кремлёвского Олимпа если не до их уровня, то хотя бы до достойного получать информацию госважности.

Появился Хрущёв-старший, увлёк нас за собой к переходу на трибуну мавзолея, когда из-за стены уже доносился приближающийся гул бронетехники. Тиснул мне руку, посмотрел как-то странно и ничего не сказал ни сразу, ни потом, когда поставил меня по правую руку за гранитным парапетом, укрывающим сливки советской номенклатуры от пуль до уровня моей груди.