Второй после Мадары (СИ)

Только сейчас глаза Обито заалели. Он так провоцирует её или собирается защищаться?

Думать некогда; Ханаби бьёт обеими ладонями чакрой в основной очаг, с силой, не достаточной, однако, для лишения жизни. Как бы ей ни было душно и страшно, она не может заставить себя летально ему навредить. Обито от удара отлетает спиной, падает на земляной пол и морщится почти с наслаждением и триумфом, словно это он победил. Он не кашляет и не задыхается от такого удара как Хината. Его чакра некоторое время хаотично мечется и вдруг начинает течь ровнее. Обито неподвижен, и Ханаби делает пару шагов к нему, концентрируя чакру в руках. Она ещё не победила. Но должна победить. Он не посмеет унижать её, манипулировать ей, как малолетней девчонкой. Она кое-чего стоит, и она докажет ему это. Отныне никто не посмеет ей помыкать. Даже отец не посмеет!

Кажется, она всерьёз решила его убить. Эта мысль Обито одновременно веселит и даже заводит. Он чувствует, как находят выход те эмоции, которые он в последнее время слишком долго держал в себе — злость, фрустрация, волнение, — и как исцеляюще саднит покарябанное эго. Сейчас он почти хочет её — так горят её глаза, так впечатляюще смертоносны её руки. Он вспоминает, как этот рот опускался на его член, как это было дурманяще, одуряюще. Обито разбит так, что почти ничего не может сделать, кроме как постепенно копить крохи чакры на камуи. Он не уверен, что успеет, однако это всё, что ему остаётся. И этот риск по-своему сладок.

Он медленно поднимается из последних сил, словно только ради того, чтобы умереть с достоинством.

«Ты не умрёшь, — мысленно зло обещает Ханаби. — Но больно будет».

Она делает шаг. Ещё один. И ещё. Токи чакры нетерпеливо колют руки. И вдруг Ханаби останавливается как вкопанная. Её ноги тяжелеют от пришедшей в голову простой мысли и отказываются дальше идти.

«Или лучше называть тебя Тоби?..» — мерзкий шёпот Орочимару.

Солнце в волосах Наруто…

«Тоби там у них… главный был, в общем…»

«Ну, так и есть… Он и есть Мадара…»

Только в одном случае весь недавний бред Обито обретает смысл.

Она с трудом разлепляет склеившиеся губы и надрывно выпаливает:

— Кто такой… Тоби?

Вопрос запоздало эхом бьётся о стены убежища, множится и тонет в пустоте, развороченной спиралью исчезающего в пространстве Обито.

Обито появляется в измерении Камуи, а вслед за ним туда врывается вопрос Ханаби. Он тут же беспардонно в голове ультразвуком шинкует последние мысли.

Что ему, в конце концов?

Почему так больно?

Обито просто не успел бы ответить. Да и так всё ясно, разве нет? Когда-то с этим должно было быть покончено. Ему осточертели маски. Хотелось голой, простой правды. Теперь это он, никакие дополнительные личности его не раскалывают. Он един, цел. И так проще.

Чакра прибывает. Ханаби во время удара — к слову, весьма ощутимого, — как-то удачно толкнула её своей и индуцировала процесс возобновления. Обито чувствовал приятную щекотку регенерации, оживившейся вместе с притоком чакры. Не дожидаясь сколько-нибудь значительного исцеления — потерпит, не впервой, а время дорого, он и так достаточно задержался, — Обито воссоздал в памяти запечатлённый шаринганом образ госпиталя и рядом с ним — маленькой лаборатории. Внутренний её вид он не знал, поэтому через камуи пробраться прямо туда не вышло бы. Только рядом.

«Чёртова Цунаде, прикончу тебя, как только увижу», — пообещал себе Обито, возвращаясь из карманного измерения в осточертевший ему мир.

Какаши беспомощно носился между столами — он и не подумал, что тут столько помещений, а в них — столько сейфов! Что в них? Особо опасные вещества? Что будет, если он станет ломать каждый? Что если здесь неизлечимые вирусы или ещё что похуже? Взрывные смеси? Яды? Как бы сейчас помог шаринган!

Однако следов вторжения не наблюдалось. Он бы почувствовал. Долгие годы опыта службы в АНБУ, где задания по хищению различного рода ценных артефактов из защищённых хранилищ были едва ли не самыми распространёнными, помогали понять, куда смотреть — и взгляд сам ощупывал нужные места в поисках следов взлома. Типичный лабораторный антураж: яркий иссиня-белый свет, половина стен из прочного прозрачного пластика и всё с виду цело и на месте. Ноль. Ничего.

Однако поручиться Какаши всё же не мог. Кто знает, какие техники у Мадары припасены в рукаве?

— Кучиёсе-но-дзюцу! — хлопок. — Паккун, скажи, чьи запахи ты здесь чувствуешь? — заторопился он.

— И тебе привет, Какаши, — почти бесстрастно проворчал Паккун, однако всё же снисходительно принюхался. — Ну… Цунаде… Шизуне… Шихо… Какая-то мерзость… — Паккун поморщился, казалось, он вот-вот зажмёт нос лапой. — Митоку… Юрика… Обито…

— Обито?!

— Какаши, что тебе здесь надо? — тут же раздалось сбоку. — Соскучился по бинокулярному зрению? Охотишься за новым глазом?

Он вышел из-за угла, раздетый по пояс и грязный — весь в земле, она была даже в волосах. Какаши пропустил колкость мимо ушей.

— Мадара. Целью этого нападения было забрать риннеган, — выдохнул он.

— Что? — взвыл Обито. — Откуда информация?!

— Ниоткуда. Это моё предположение. И я почти уверен.