Второй после Мадары (СИ)

Воспоминания уцепились за эту ниточку — и вот уже не колкая капля дождя ударяет по губам и бежит по щеке и шее — а вода, которой его поит в госпитале Ханаби; и щекочут соски вместо капель тоже её пальчики — прохладные, соскальзывающие тут же по бокам; и даже — дождь ли усилился? — но между ног так упруго и приятно бьёт…

Обито резко сел и встряхнулся, как собака; с волос полетели брызги. Несколько отросших прядей ударили по лицу. Почему же ему так паршиво?! Он ведь уже свыкся с мыслью, что один. Неужели он не сможет? Неужели с его боевым опытом дальше одному — не хватит сил? Он запрокинул голову, зажмурился и открыл рот. Когда вода набралась, хищно сглотнул. Хватит терять время. Лучше было бы начать через пару часов, но стало уже ясно, что ещё минута бреда — и он по частям себя не соберёт.

Обито нашёл припрятанные неподалёку от влаги варадзи — и следующие капли дождя вместо его макушки уже разбились о пустой выступ скалы.

— Пойдём, я тебе что-нибудь приготовлю? — фальшиво-радужно предприняла попытку Хината.

— Какао, — пробурчала ей в куртку Ханаби. И, конечно, пришлось повторить громче: — Какао.

— Как скажешь! Пойдём, — нежно и радостно оживилась та.

Ханаби казалось, что это всё происходит отдельно от неё, а она просто наблюдатель. Словно её взяли в заложники в какой-то каменный куб, из которого она продолжает видеть мир через маленькое окошко, но уже не может ничего сделать. Хината пытается протянуть ей в окошко пульт управления, не зная, не видя, что сквозь стекло Ханаби его просто не сможет взять.

— Я вас оставлю, — попросил разрешения Шикамару и, дождавшись короткой улыбки и тихого «спасибо» Хинаты, исчез.

Ханаби с трудом хлопала склеившимися от влаги ресницами, понимая, что напоминает сейчас собой крота. Но ей было впервые категорически плевать на внешний вид. Ей уже ни за что не было стыдно и ничто не было страшно. Ей больше нечего было терять. И дело было даже не в том, что она недавно кричала на всю улицу — и что именно кричала, дело было в том, что всё закончилось. Её счастье закончилось. Она чувствовала себя без сил. Внутри было склизко, вокруг было пусто, везде было гулко и холодно.

Ханаби подняла глаза на Хинату и увидела, что чёлка той слиплась в сосульки. Только тогда Ханаби поняла, что идёт дождь.

Солнечный, как Хината, слепой, как Ханаби. И холодный, как Обито.

Какаши не был великим мастером печатей, но сейчас были нужны все, кто сколько-нибудь владел фуиндзюцу. Выслушав его рассказ и оглядев остатки лаборатории, Цунаде-сама поджала губы и отправила его помогать отряду, создающему усиленный барьер вокруг деревни, сама внутренне наверняка клокоча от злости. И было с чего — известие о том, что Мадара охотился за риннеганом и достал его, означало только одно: осталось недолго. Буквально столько, сколько тому понадобится, чтобы адаптировать глаз, — и он попытается захватить остальных хвостатых. Война близко.

Было решено нанести специальные символы всплошную по всему периметру деревни — так бы понадобилось потом меньше человек одновременно, чтобы держать барьер. Но даже если бы тех разделили на четыре смены, сил каждой команды бы не хватило. Нужны были те, кто сможет их сменить в пятую смену, и в шестую — и даже, возможно, этого будет мало. Когда у врага такие сильные техники, как бомбы хвостатых, и когда он может напасть совершенно незаметно, с огромного расстояния, перемещаясь категорически быстро — ни один разведчик за пределами Конохи не успеет донести о его приближении так скоро, чтобы можно было успеть выставить барьер. А значит, держать его нужно постоянно. Однако Какаши эта затея в целом казалась почти невыполнимой.

Сменщиков обучали на полигоне вне стен деревни. Техника была не слишком сложной, но требовала хорошего контроля чакры — иначе та быстро вылетала в ноль. Из всех, кого Какаши знал, лучшим контролем обладала Сакура. Как бы она сейчас пригодилась! Горе-сенсей стиснул волю в кулак и вновь прокусил уже распухший после нескольких десятков печатей палец, в который раз вытирая кровь о пыльную серую стену и концентрируя чакру в руке, чтобы от неё по камню побежали символы. Через несколько метров вправо и влево от него тем же самым занимались медики из отдела исследований, которые из-за внезапной мобилизации даже свои обычные робы-скафандры сменить не успели, только приспустили капюшоны и иногда перекидывались парой слов друг с другом.

Какаши было тягостно. Что сейчас творит Обито, чёртов мастер фуиндзюцу — вплоть до того, что владеющий собственным измерением, запечатывающий в него в любой момент и призывающий обратно самого себя? Чем таким важным он занялся вместо этого? Почему его никогда нет, когда он нужен? Чёрт возьми, никогда!