Второй после Мадары (СИ)

Жив ли Мадара или всё ещё воскрешён, спрашивать смысла не было: разглядеть это так быстро невозможно, можно было только знать. Но допрос так допрос.

— Мадаре удалось вернуть живое тело?

— Понятия не имею, о чём ты, — жаба нервно притопнул посохом.

— Что ещё успел сказать Наруто?

— Ничего иного, кроме того, о чём ты уже знаешь.

— Какой характер носили повреждения Саске?

— Насильственный характер, — съязвил жаба. — Для выходца из клана ниндзя-полицейских у тебя не слишком точные вопросы. Ах да, ты не слишком чтил свой клан, — многозначительно ввернул он.

Обито этот словесный мусор отфильтровал мимо ушей, выудив только то, что эта жаба осведомлён о нём в полной мере.

— Повреждения каких органов и предположительно от каких техник вы на нём обнаружили?

— Я осмотр не проводил, — отморозился старик.

— Так спроси у своих людей, — терпение Обито уже плескалось на донышке, — то есть жаб!

Он бы убедительно сверкнул шаринганом, как привык делать в таких случаях, но тот упрямо не смотрел в глаза.

Старикан молча развернулся и направился к подчинённым. После непродолжительного перешёптывания с ними он нехотя доложил, что происхождение повреждений неизвестно и предположений по этому поводу нет. У Саске просто было переломано всё, что можно сломать, кроме черепа и позвоночника, и отбито всё, что можно отбить.

Яркое здесь солнце припекало кожу, и Обито вдруг осознал, что одежды на нём нет, за исключением остатков брюк. Да и чёрт бы с ним. Маскировка наличия на нём тканей Зецу нужна была тогда, когда он скрывал личность. Теперь в этом не было необходимости.

— Как попасть отсюда на поле боя? — задал он самый главный вопрос.

Жаба ответил не сразу.

— Есть определённые точки перехода между измерениями, но тебе там не пройти, — выразительно оглядев его от земли до шеи, ответил старикан. — Ты не пролезешь.

Обито терпеливо ждал. Должен быть способ. Как-то же они сюда попали.

— Ах чёрт, — он хлопнул себя по лбу. — Я идиот.

— Не буду спорить, — невозмутимо ответил жаба. Не известно, понял ли тот, о чём догадался Обито, или просто не упустил шанса лишний раз его поддеть.

Камуи. Скорее всего, переход между этими измерениями через его собственное возможен. На случай, если всё же нет, окончательно портить отношения с жабой не стоило, поэтому Обито закончил разговор формальной благодарностью.

Теперь нужно было решить, что делать с Саске. Брать с собой? Кто знает, чего ждать от этого капризного выпендрёжника.

Запечатывание к этому времени прошло успешно, во всяком случае, Саске производил впечатление живого — комка злости и страдания. Он корчился на земле, его оборванная рубаха сбивалась под ним, оголяя грязную окровавленную спину. Обито подошёл и присел на корточки.

— Я последний раз спрашиваю, что ты собрался делать, потому что я ухожу. Я могу взять тебя с собой, но только если ты подробно объяснишь мне, что случилось, и убедишь, что не выкинешь что-нибудь, что мне не понравится.

Саске кинул на него взгляд, в котором через боль просвечивала лютая ненависть.

— В случае, если мне придётся оставить тебя здесь, я тебя просто добью, — закончил Обито.

— Да откуда ты тут вообще взялся? — процедил Саске сквозь зубы. — Ты должен был сгинуть ещё тогда. У тебя не было шанса выжить.

— Как видишь, был, — Обито развёл руками. Моральное превосходство было на его стороне, и это давало ему повод испытывать удовлетворение.

— Иди к чёрту, я не буду с тобой ничего обсуждать. И только коснись меня, — молнии угрожающе пробежали по его телу.

— Саске, я же вижу тебя насквозь, твой блеф бессмыслен, — снисходительно бросил Обито. — Но твой ответ я понял: идти со мной ты не хочешь. Что ж, Наруто не обрадуется, но оставить тебя в живых я не могу: ты приносишь слишком много проблем.

Обито не успел ещё решить, как от него избавиться и не лучше ли это сделать в Камуи и без свидетелей, когда Саске, по-видимому, осознав положение и еле-еле переступив через себя, выплюнул:

— Я пойду с тобой при одном условии, — Обито хмыкнул: пытается сохранить лицо. Между тем тот дышал так громко, что должен был давно уже выключиться от гипервентиляции лёгких. — Ты приведёшь меня сразу к Мадаре и никому не скажешь о том, что сейчас видел.

— О том, что ты сделал из себя джинчуурики? — Обито усмехнулся. — Не забывай, ты не в том положении, чтобы ставить условия. Убить тебя мне ничего не стоит. И не забывай про мои условия: ты рассказываешь мне, что случилось и зачем тебе Мадара. В благодарность, я, так и быть, отправлю тебя к нему. И поторапливайся, — надавил Обито. — У меня не так много времени.

Саске расщедрился на рассказ в целых пять предложений: о неудачном нападении на Мадару и о том, что он сам это так не оставит. Единственное, что заинтересовало Обито в этом: Саске заявил, что пробудил риннеган сам, но лишь в одном глазу, и Мадара использовал именно этот риннеган, а не свой собственный для его подчинения и своего последующего воскрешения. Обито убедился, что был прав в своих догадках по поводу ринне тенсей, плюнул на бестолковость родственника и согласился-таки его переместить.