Второй после Мадары (СИ)

Она привычно потянулась к нижнему ящику стола, но вспомнила о том, что не одна.

— Спасибо за всё, Кацую-сама.

— Вы уверены, что мне не стоит остаться? — заботливо пропищала улитка.

— Нет, всё в порядке.

Плечо опустело. Цунаде выцепила бутылку и отхлебнула прямо из неё, не тратя время на поиски стакана.

Из дальнего тёмного угла кабинета вперёд шагнула тень.

— Кацую тебя не почувствовала. Неплохо скрываешь чакру, — Цунаде сделала ещё один глоток и только тогда повернулась в ту сторону. Её голос почти не дрожал.

— Похоже, из Какаши плохой парламентёр, — алый взгляд потух и слился с темнотой. — Я бы мог долго говорить или использовать гендзюцу. Но, думаю, это ни к чему. Ты ведь как Хокаге хочешь для деревни самого лучшего, не так ли? Поэтому сразу перейдём к делу.

— Тебе-то откуда знать, чего хочет Хокаге, чёртов предатель? — огрызнулась Цунаде. — И не тыкай мне, мальчишка!

— Странно, я думал, ты скрываешь свой возраст. Однако я заинтересован в благоприятном исходе переговоров, так что будь по-вашему. Что же, разве я недостаточно доказал свою лояльность Конохе, вернув вам Хьюгу?

— Из-за тебя погибла Сакура! — Цунаде так грохнула бутылку дном на стол, что та тоненько зазвенела, однако чудом осталось целой.

— Может, по-вашему, я её и убил? А потом насадил собственную грудь на меч для отвода глаз? — он раздражённо выдохнул и добавил уже себе под нос: — Похоже, без светских бесед не обойтись.

— С тебя станется, — прошипела Цунаде, садясь за стол и чувствуя, как к ней постепенно начинает возвращаться нужное сейчас хладнокровие. — Зачем ты явился? Я не ясно выразилась, что тебя здесь никто не ждёт?

Дверь распахнулась, и Цунаде поспешила дать отмашку охране, засёкшей проникновение в здание и прибывшей для устранения угрозы. Резиденция Хокаге — одно из немногих строений, покрываемых сейчас сенсорным барьером. Обито шагнул назад в тень. Цунаде была рада этому, её тошнило от одного вида мерзавца, на благополучие которого ушла последняя чакра Сакуры. Он не заслуживал жить. Это тот ребёнок, что выжить на войне был не должен. Как бы было сладко исправить сейчас это недоразумение, собственными руками… Чем больше она об этом думала, тем больше ненависти клубилось в ней и застилало глаза.

— У нас с вами одна цель. Я больше в Вечном Цукуёми не заинтересован. Мне нужно лишь поквитаться с Мадарой.

— Что же вдруг заставило тебя передумать? — ехидно протянула Цунаде. Она не верила Обито ни на секунду. Этот мерзавец тот ещё стратег, и какими бы то ни было моральными принципами его мозг не отягощён. Возможно, прямо сейчас он и не планирует нападать. Но только потому что ему самому это выгодно.

— Есть вещи поважнее счастья для всех. Вы хотели бы вернуть к жизни Дана, Цунаде-сама?

— Откуда ты знаешь про Дана?.. — вырвалось у неё раньше, чем она успела сообразить, что хоть он и был воскрешён в войне Кабуто, но Обито не может быть не в курсе состава своей армии.

— Вижу, что не отказались бы. Так вот, я о счастье любимых. Биджу с вами, не хотите мира — чёрт бы вас побрал. Значит, вы его и не заслуживаете. Но если можно сделать счастливым и защитить хотя бы одного, самого дорогого человека — разве это не самое важное?

— К чему ты клонишь? — Цунаде напряглась и стиснула кулаки. Ей не нравилось, что он полощет вслух имя Дана.

— Я не буду раскрывать перед вами душу, если вы этого ждёте. Я уверен, вы сами уже все из меня вытянули, у вас была такая возможность. Вы понимаете, о чём я, Цунаде-сама. Мне всё равно, как вы ко мне относитесь. Про Дана же я вам напомнил, чтобы вы поняли, чем я руководствуюсь. Союзники ведь должны знать о намерениях друг друга? Обещаю, Мадара будет мёртв. Он не успеет привести план в действие.

— Так значит, тебе нужен риннеган, чтобы убить Мадару. Где гарантия, что после этого ты не займёшь его место, устранив конкурента?

— Нет гарантий. И рыться в своей голове я вам не позволю. Вы уже знаете, что мне ничего не стоит взять риннеган силой, сейчас мой шаринган ещё сильнее, чем семнадцать лет назад, нападение на деревню в одиночку не станет большой проблемой. Однако я этого не хочу. Не буду лицемерно клясться в любви Конохе или просить прощения. Мне просто нужен сильный союзник, как и вам. Подумайте, насколько больше потерь вы понесёте, если пренебрежёте моей помощью. А это живые люди, у каждого семьи… Я не угрожаю, нет. Если только чуть-чуть, — улыбнулся Обито. — Просто подумайте, как вы будете потом родным бойцов в глаза смотреть, зная, что могли этого избежать. Если, конечно, сами выживете после противостояния Мадаре.

— Как же быстро ты забыл о своём поражении. Угрожаешь, говоришь! Больно было? Не помнишь уже? Напомнить?

Рука его сама собой потянулась к груди.