Второй прыжок с кульбитом и пистолетом

— Что Нину искать начали, это нормально, — изрек он, обозревая недра хранилища. — Раненько чего-то, но тут вопросов нет. А вот советские деньги проблема. Эх, моя недоработка… Максим Максимыч, как догадался?

— А мне Антон их давал на питание, — хмыкнул старшина. — И все, понимаешь, какие-то древние да пожеванные.

— Так, старшина, топай в душ, — решил Уваров, накрывая на стол. — Помоешься, наденешь мою пижаму — и на обследование. Раз такая оказия, посмотрим твой организм через компьютер.

— О чем вы говорите, товарищ полковник? Да я о сердечных проблемах думать забыл! — хмыкнул старшина. — Еще после того путешествия с Михалычем другим человек стал.

— Как это? — с интересом в глазах Уваров остановился.

— Жинка нарадоваться не может, мужская сила так и прет, — простодушно пояснил старшина. — И никаких перебоев в пламенном моторе, одна услада.

Нина тихонько засмеялась, прикрыв рот рукой.

— Ладно, давай-давай, это дело тоже помой хорошенько, — Коля затолкал его в душ. — Врачу покажемся, может чего укоротить надо?

— Сатрапы режима! Чего удумали? Нет у вас такого права! — закричал старшина из душа. — Помыться-то я помоюсь, конечно, но никуда с вами не пойду! Буду здесь Михалыча дожидаться.

Закрывшись подушкой, Нина ржала так, что кровать дрожала.

Глава тридцать шестая, в которой лавочка закрылась на переучет

— Ну, будьте здоровы, — крякнув, Коля оглядел накрытый стол в поисках достойной закуски. — Благодаря тебе, Михалыч, немного коньяка для сердца полезно в любых количествах. Паленые деньги принес?

Толстую заначку, крепко закрученную в целлофан, я послушно выложил на стол. Рядом пристроил пачечку разнокалиберных бумажек, реквизированных из карманов Антона.

— До Дениса Иванова и братьев Гутаровых руки режима пока недотянулись, — фруктовый букет с привкусом чернослива я выдохнул через нос. — Прости, спешил очень. Но вскоре ограблю, конечно. А сколько мы уже потратили?

— Без паники, — пробурчал Коля. — Ситуация под контролем. Ты закусывай пока, а я пойду на воздух, сделаю пару звоночков.

— Как там моя дочь, Антон? — Нина требовательно уставилась на меня подбитыми глазами.

Выглядела она значительно лучше, если знать известную картину с самого начала. Но все относительно, завидовать сегодня еще нечему.

— Тебе привет и хорошие пожелания, — ложкой я накладывал на хлеб красную икру. Хорошо так старался, с горкой. — Вера здорова, физкультурой занимается вовсю. На гимнастику ей пока рановато, но гантели уже тягает.

— Какие еще гантели?! — изумление было искренним, видимо, деталями этой темы дочка маму не баловала.

— Железные такие гантели, небольшие, грудные мышцы качать. Девочка старается, а сисек все нет, — я вздохнул. — Одно лечим, другое залечиваем. При такой схеме еще хорошо кушать надо, а она привередничает.

— Господи, бедный ребенок… Почему Верочка плохо кушает?

— А то ты не знаешь! Сама на своей работе проторчала всю жизнь, вот дитё и не научилось, — съехидничал я интонациями Антона. — Красную рыбку ест из-под палки, черную икру — словно отраву глотает. Слава богу, хоть тушеные овощи ест.

— Она у вас овощи ест?! — изумление Нины было искренним.

— Сначала борщ, — убил я Нину. — А потом, если коники и капризы, Антон Веру понуждает.

— Господи… Тоша истязает девочку? — ахнула она упавшим голосом.

Я печально вздохнул:

— Хуже. Говорит, если не будет кушать второе — не будет спинку гладить.

— Хм… — Нина поперхнулась.

— Ты знаешь, работает.

— Фашисты, — глотнув из бутылочки, фыркнула Нина. — Поубивала бы.

Эта может, подумал я, но вслух произнес иное:

— Еще Вера почти поступила в музпед, на фортепианное отделение.

— Что значит «почти»?

— Собеседование осталось пройти, прослушивание признали успешным.

— Хоть это хорошо, господи прости. Хотя я против музыки в смысле профессии как хлеб зарабатывать, — она прищурилась. — Ну чем вам плох инженер?

Разговор прервал лысый доктор с дежурной улыбкой на лице.

— Ну-с, больной, как мы себя чувствуем? — проворковал он, прилаживая мне манжету тонометра. — Неплохо, неплохо… Кстати, ваш киноартист Максим Максимыч показывает восхитительную динамику. Вообще, ваша палата…

— Доктор, не уху надобно хвалить, а повара, — солидно заметил я. Бутылку коньяка при этом технично заныкал под стол. — У ваших врачей золотые руки!

Доктор расцвел.

— И потом, — добавил я аргумент, — Максим Максимыч бросил курить.

— Ах, вот оно что… Это меняет дело. Так, Ниночка, а у нас как дела? — лысый доктор перебрался к ней. — Неплохо, голубушка, неплохо. Кстати, насчет ухи: моя жена до сих пор в восторге от вашей рыбы, Антон Михалыч.

— Намек понял, — вздохнул я. — Но в ближайшие дни поставок продуктов не будет. Самолет, знаете ли, поломался. Поставили на ремонт и профилактику.

Ошарашенный доктор ретировался, а Нина вернулась к своей линии:

— Ну так чем вам плох инженер? В народе говорят: «ума нет — иди ты в пед, стыда нет — иди в мед».

— А еще в народе говорят, — хмыкнул я, — «если ты психический — поступай в радиотехнический. А не этих и не тех, поступай ты в политех».