Второй раз не воскреснешь

– Когда я миллион срубил, – продолжил инвалид, – тут уж я жмотиться не стал. Купил себе «Москвич» с ручным управлением, хорошую коляску шведскую, квартирку однокомнатную в центре… А остаток денег – в «зелень» вложил. Я ведь видел, куда дело клонится. Все кричали: «Либерализация цен, свободная экономика!..» Деньги в «деревянных» никак хранить нельзя было… Дурачки, которые хранили, теперь до сих пор плачут, Гайдара проклинают… Ну, а потом – приватизация…

Глаза Валентина Николаевича мечтательно замаслились. Он подъехал в своем суперкресле к бару, плеснул себе еще раз на два пальца неразбавленного виски. Игорь украдкой глянул на часы. Было уже двадцать минут седьмого. Марина, может быть, уже проснулась и волнуется по поводу его исчезновения – вместе с ее магнитным пропуском.

– Я ведь тогда что делал… – продолжил Валентин Николаевич, хлебнув виски. – Садился в своей колясочке в переходе между станциями «Площадь Свердлова» и «Площадь Революции» – там много всегда народу ходит… Чистенький такой, аккуратненький… Милиция у меня прикормленная была… На груди табличка: КУПЛЮ ВАУЧЕР. Аккуратными буковками – на картонке. Кто-то и вправду свой ваучер продавал – причем мне, как инвалиду, дешевле. А большинство – просто этот самый ваучер действительно подавало. Тут ведь расчет на психологию был. Мол, государство нам в виде ваучеров милостыню подало – так давай мы их убогому отдадим. Пущай, мол, пропьет за наше здоровье, за помин коммунизма. Верный, скажу тебе, оказался расчет! В иной день до трехсот ваучеров собиралось!.. А когда мне надоедало в метро сиднем сидеть – я на биржу ездил, там на скромные свои сбережения еще ваучеры подкупал… Но если ты думаешь, – улыбнулся Валентин Николаевич, – что я эти ваучеры в какие-нибудь «Московские недвижимости» или «Нефтьалмазинвест» потом вложил, то очень сильно ошибаешься… Ни единого они от меня не получили! Я сразу понял: все эти ребята – жулики первостатейные… А вот реальное производство… Вот что ценно, думал я, вот что стоит миллиарды – а продается за гроши! Вот куда бумажки эти чубайсовские вкладывать надо! Да не в какой-нибудь ВАЗ с его убогими автомобильчиками, не в парфюмерную фабрику и не в «Красную швею»… Истинные, как говорится, надо покупать ценности. Все то, чего у нас навалом и что мы, не считая, на Запад тащим. Все эти наши нефтяные вышки, медноплавильные комбинаты, алюминиевые заводы!

Валентин Николаевич перевел дух.

– Стал я своим человеком в Хаммеровском центре. Там заочные аукционы по продаже бывшей государственной собственности начались. Народное добро распродавали по дешевке. Налетай – торопись!.. Я налетал – да не торопился. Ох, и хорошие я комбинации прокручивал! Вот тебе одна, просто для примера…

Безногий подрулил к столу, покопался в ящиках. Достал копеечный, производства фабрики «Восход», ежедневник с цифрами на обложке: 1992. Полистал страницы.

– Вот смотри. Одну тысячу ваучеров я вложил в акции Братского лесопромышленного комплекса. Ваучеры эти обошлись мне, если брать среднюю цифру, всего в сто одиннадцать долларов. Далее: на эту тысячу ваучеров на аукционе я приобрел четырнадцать тысяч акций. Тогда, в девяносто втором, они еще ничего не стоили… А вот более поздняя пометка: акции Братского ЛПК проданы пятнадцатого мая тысяча девятьсот девяносто шестого года по цене тридцать восемь долларов за штуку. Итого мною получено: пятьсот тридцать две тысячи американских долларов. Еще раз: пятьсот тридцать две! Тысячи! Долларов!.. При вложениях – сто долларов с небольшим! На каждый доллар – больше пяти тысяч!.. А, Игрек? Один к пяти тысячам! Ты когда-нибудь по такой ставке играл?!

Валентин Николаевич был явно упоен самим собой.

– И ведь это только один завод, только одна тысяча ваучеров… А у меня их было… Ладно, не буду говорить – а то расстроишься…

– Не расстроюсь.

Это была неправда. После вдохновенного монолога Валентина Николаевича Игоря булавочкой уколола мысль: «А, может, он прав? Я не использовал своего шанса? Прошлепал, как он говорит, картами самое благодатное время… А ведь я умней его… Мог бы тоже сколотить состояние… А теперь, выходит, он – победитель, а я, несчастный неудачник, работаю на него…» Игрек постарался отогнать эти мысли, но от них осталось неприятное ощущение, словно изжога.