Второй шанс

— Не может быть, — прошептал юноша, перелистывая очередную страницу и пытаясь разобрать корявый почерк врача.

Но и того, что было в напечатанном виде, оказалось достаточно, чтобы понять страшный диагноз матери — лейкемия, рак крови. Дальше шло несколько отказов лечь в больницу, написанных рукой мамы, потом снова ксерокопии тетрадных листов амбулаторной карты, какие-то назначения. В самом конце было напечатанное на компьютере медицинское заключение о смерти с подписями и печатями.

«Пациентка Петрова Варвара Ивановна… смерть наступила в стационаре… произошла от заболевания: острый лейкоз, в результате кровоизлияния в мозг…» — эти слова так и бились в мозгу подростка, вытеснив все мысли.

— Эй, что с тобой? Давай ешь, пока Фаина Михайловна не приехала, — потрепал его за плечи Вася, кивая на остывающие пельмени.

Сергей в ступоре поднял глаза, не сразу сообразив, где находится.

— Ты что-то сказал? — с усилием сфокусировав взгляд, прохрипел он.

Увидев состояние друга, Вася не на шутку встревожился. Подойдя к шкафу, он достал откуда-то сверху бутылку вина.

Серёжа так и сидел, ничего не замечая, пока друг ходил за штопором, откупоривал бутылку, вылил часть его чая в пустой цветочный горшок с землёй. Вася от души плеснул в его чай вина и буквально заставил пить получившийся напиток. Серёжа скривился, когда разбавленный алкоголем чай обжог его горло, но постепенно эта непривычная теплота стала распространяться по всему организму, возвращая его в реальность. Мысли лихорадочно блуждали, но с каждым глотком становилось всё легче. Наконец чашка опустела и Серёжа, нервно протерев глаза, уже более осознанно посмотрел на друга.

— Это мамина карточка, — еле слышно сказал он обеспокоенному Васе. — Она ради меня не ложилась в больницу, а потом стало слишком поздно. Ей делали химиотерапию, она два месяца там пролежала. Лейкоз ведь и лейкемия — это одно и то же, я правильно понял?

— Вроде да, — неуверенно согласился Вася, не зная, как ещё помочь другу в его ситуации.

— Здесь в анализах диагноз лейкемия, а в заключении о смерти написано «острый лейкоз», — продолжал, словно во сне, говорить Сергей. — «Кровоизлияние в мозг». У неё был инсульт. Как думаешь, она не мучилась?

Васе больно было смотреть на страдания друга, но больше вина ему он не предлагал. Присев на подлокотник кресла, друг внимательно посмотрел в его потемневшие от горя глаза и как можно убедительней ответил:

— Нет, конечно нет, — потом, пробежав глазами открытую страницу с заключением о смерти, добавил: — Видишь, время смерти 4:23. Это была ночь. Она умерла во сне. Просто заснула и не проснулась. Во сне не бывает ни страшно, ни больно.

— Да, — согласился Сергей и сам потянулся к бутылке, но Вася его опередил и поставил вино на пол рядом с собой.

— Прости, но это не выход, — извиняющимся тоном пояснил свои действия молодой хозяин квартиры. — Это просто надо пережить и принять. Поверь, я знаю.

— Откуда? — с горечью бросил Серёжа, не отрывая глаз от бутыли. Сейчас он желал лишь одного: напиться вдрызг и забыться.

— В тот день, когда я получил ключи и сберкнижку, я снял несколько тысяч и накупил всякой ерунды: колбасы, спаржи, чипсов, шоколадных батончиков, газировки, фруктов, соков, мороженого, вяленой рыбы… В общем, оторвался по полной, а потом от всего этого мне плохо стало, — усмехнулся воспоминаниям Вася. — В общем, лежу я потом на диване, тошнит, живот крутит. По телевизору какая-то ерунда идёт, а мне двигаться лишний раз чревато…

— И к чему это ты рассказываешь? — не понял Сергей, отвлёкшись от своих мыслей и отодвинув на время желание побороться с другом за вожделенную бутыль.

— Так вот, на второй день я оклемался и начал уборку. Прикинь, мне так плохо было, что я даже пропылесосить не смог: так и заснул на диване. В общем, пропылесосил, полы протёр, постельное бельё в машинку, а сам шкафом занялся. И тут на меня как навалили все воспоминания. И так паршиво мне стало, что все погибли, а я нет… В общем, нашёл я дедушкин коньяк, выпил бутылку и с непривычки (я же до этого вообще не пил) отрубился. Проспал полдня, проснулся только под утро. Голова раскалывается, горло сухое, будто неделю не пил, тошнит; встаю — голова кружится. Чувствую себя в сто раз хуже, чем в первый день. Ну, я помирать сразу как-то раздумал, и зарёкся больше рюмки в день что-либо спиртное пить. Хотел все их вещи повыбрасывать или продать квартиру и переехать, да потом понял, что пожалею. Сейчас с универом разберусь, что-то в собес унесу, что-то себе оставлю. Сделаю ремонт… В общем, я понял, что прошлое всё равно не изменишь, а, значит, лучшее, что мы можем сделать — это жить дальше. Думаю, наши родители хотели бы именно этого.

Сергей и не осознавал, что почти не дышит, слушая друга. Желания напиться больше не было, а боль в сердце утихла и теперь не была такой непереносимой.

— Спасибо, — только и смог сказать он, когда друг замолчал.