Второй шанс

Никита стал для меня всем. Пусть пока и на расстоянии. Я все равно надеялся, что когда-нибудь он примет меня. Доверие — вот, что я от него хотел. Как и осознавать, что он счастлив. А сейчас было страшно подумать, какую боль он будет испытывать, когда придет в себя. Все его тело было похоже на один сплошной синяк. Когда я его принес в больницу, врачи диагностировали множественные ушибы и несколько поломанных ребер.

Может, неправильно было ждать рядом с его родственниками и делать вид, что я его спаситель, когда я сам хочу похитить их сына, как изголодавшийся зверь.

Но я уже не мог не вмешиваться. После всего произошедшего я обязан был убедиться, что у него все в порядке.

А что, если он очнется и еще больше будет меня бояться? Я не готов был вынести ужас на его лице. Вдруг он потребует снова уйти? Разум подсказывал, что так и будет, а в глубине души я надеялся на чудо.

Но я только представил, как руки Никиты яростно сжимаются в кулаки, и губы требуют «оставь меня в покое», и мне захотелось просить его о позволении остаться. Я сам ужаснулся, насколько я стал зависим им.

Тут ко мне обратились, застав меня врасплох:

 — Дмитрий Сергеевич, можем заходить.

Рядом стояла мать Никиты. Она была чуть старше сорока лет, с белой кожей и такими же, как и у сына, синими глазами. Светлые волосы естественными локонами обрамляли лицо, делая его еще бледнее.

 — Да, я задумался, простите, — стряхивая с себя недавние мысли, я осмотрелся. Полицейский уже пришел, а я даже его и не заметил.

 — Вы правы. Тут есть о чем задуматься.

Сотрудник полиции позволил присутствовать только мне и родителям. Расстроенная девушка осталась снаружи. Переступив порог, я скользнул взглядом по кровати и едва узнал Никиту. Перемотанная бинтами голова, серое болезненное лицо, разбитые губы, покрытые коричневой коркой, которые даже не позволяли парню улыбаться и долго говорить...

Полицейский задавал вопросы, а Никита отвечал, кивая головой.

 — Вы помните, кто на вас напал?

Я ждал этого вопроса. Мне было интересно, как он на него ответит.

— Нет, — послышался тихий шепот. Почему он солгал? Ведь было очевидно, что те трое были ему знакомы.

 — Вы уверены? — настаивал сотрудник правопорядка. Я всматривался в его мимику, но ничего не смог угадать, будто равнодушная маска приклеилась к нему.

Никита прикрыл глаза и кивнул еще раз головой. Слова давались ему с трудом, поэтому мужчина оставил попытки допроса до лучших времен. Или пришел к выводу, что это бесполезно. Никита стоял на своем: ничего не помню, никого не видел.

 — Милый, этот мужчина спас тебя. Дмитрий Сергеевич, — вещала благодарно женщина, заставляя сына обратить на меня внимание.

 — Здравствуй, Никита, — обратился я к нему. — Я ничего не сделал…

 — Как же, — перебил меня Никитин отец, — мало кто в наше время бросится спасать незнакомца. Да еще и везти его в больницу.

Никита прожигал меня напряженным взглядом, ни слова не говоря.

Полицейский задал еще несколько вопросов и ушел. В палату заглянула оставленная девушка, недоверчиво переводя взгляд с матери на Никиту. Потом она засмущалась.

 — Лера, проходи, — женщина улыбнулась, и я заметил, что мать парня слишком благосклонно относится к этой девушке. Эта Лера бесцеремонно подошла к Никите и, чмокнув его в щеку, встала рядом с кроватью, как будто имела на это право. Легкий укол ревности пронзил мое сердце.

 — Никита, я в университете сказала, что ты в больнице. Хотя сейчас там такое творится, что не до тебя, — парень молча слушал девушку.

Лера посчитала это за одобрение и продолжила:

— Ты не представляешь! Лекс с дружками забрали документы. И это на четвертом курсе. Говорят, их покусала стая бешеных собак.

Больной тут же метнул взгляд на меня, но сразу же отвел. Значит, он знал, что это неправда. Почему тогда молчал? Его сдержанность меня настораживала. Мое присутствие сковывало собравшихся людей. И, почувствовав себя лишним, я захотел покинуть палату. Да и видеть Никиту в таком состоянии было мучительно.

 — Извини, я должен уйти, — я обратился к Никите.

Больной что-то прохрипел, и к нему тут же наклонилась мать, лаская упавшими ему на лицо волосами.

 — Ты хочешь пообщаться с Дмитрием? — удивленно спросила мать.

Я не ожидал от него такой просьбы.

 — Хорошо, дорогой, мы ненадолго оставим вас. Пойдемте, я внизу видела кофейню, выпьем кофе, взбодримся. А вы поговорите, — женщина погладила сына по голове и ушла, уводя явно недовольную девушку и растерянного отца.

Я оказался наедине с Никитой и не мог даже подобрать слов. Они словно разом вылетели из головы, образуя пустоту. Хотелось многое сказать и одновременно с этим просто молчать, наслаждаясь его присутствием.

Юноша прикрыл глаза и что-то прошептал. Мне пришлось подойти ближе, чтобы разобрать этот тихий шепот.

 — Я бы тоже выпил кофе, — только и произнес он. Я ожидал чего угодно, но не этого. Он будто все это время был напряжен и только сейчас смог полностью расслабиться.

 — Хочешь, я принесу? Я видел здесь автомат.